Крылья в багаже. Книга вторая

— Говорю не как муж, а как профессионал в нашем деле. Материал достойный внимания — сюжет, герои, натурные съемки, тема праздника Ивана Купала — все это по-настоящему увлекает. Я даже знаю, кого мы уговорим сыграть роль одного из главных героев.

— Да? И кого же?

— Актер известного московского театра — образ именно для него. Кажется, ты с ним как-то виделся и даже разговаривал на одном из кинофестивалей?

— Было дело. Отличный актер, глубокий, содержательный, с яркой внешностью и особым обаянием, к тому же — интеллигентный и умница. Что ж, мой друг, берусь решить вопрос и с ним. Согласится, я уверен. А нас с тобой ждет адская работа — ты еще не забыл, какой я сатрап на съемках?

— Никита, ты — гений! Все остальное неважно, — сказал Николай.

— Тогда — вперед! Беремся еще за одно дело? Кстати, как роман-то называется? — Бондарев пролистал рукопись, не заметив титульного листа.

— «Я тебе посылаю любовь».

Размышления после прочтения

Автор практически без экспозиции сразу вводит читателя в центр событий и действий — и мы почти сразу попадаем в обстановку Сейшельских островов. За счёт расширения географии автор расширяет и сферу воздействия текста — у нее связаны насыщенность текста событиями и "ареал" происходящего, это тоже вполне логично и понятно: если первая часть касалась более сферы личной, внутренней, лирической, то вторая, хотя тоже сосредоточена на процессе решения психологических проблем, расширяется до более "эпических" размеров, поэтому и действие происходит не только на линии "Москва — Беляниново", но и в Генуе, на Сейшельских островах… Чаще, чем в первой части, смещаются и временные планы: больше воспоминаний героев, появляется также целый сюжетный пласт "прошлой жизни" Нади, когда она в полумедитативном состоянии попадает в деревню то ли XVIII, то ли XIX века. Я, когда читала, неосознанно отметила, что крестьянство в романе не связано с крепостничеством, и поэтому в роман неожиданно добавляется пасторально-буколическая струя, в результате воздействия которой жизнь крестьян воспринимается в романтическом ключе — как жизнь, полная гармонии с окружающей природой, язычеством и пантеизмом, диктующими быт и бытие крестьян. Не случайно Надя чувствует себя внешне и отчасти внутренне абсолютно органично в этом мире — она и в современной реальности сохраняет особенную связь с природой, отличающую её от других персонажей (эпизод с черепахой и описание подводного мира во время "медового месяца", вещие сны и способность чутко воспринимать чужое слово и оттенки его смыслов и интонаций произнесения). Счастье, продиктованное внутренней гармонией с внешним миром и с собой, которое испытывает Надя в прошлом, подчёркивает тонкую душевную организацию главной героини, вокруг которой строится повествование обеих частей романа.