Крылья войны

Я пытался своими словами рассказать про фронт, про наших бойцов и командиров, про то, что на войне ошибки стоят очень дорого… Но что я им мог рассказать, если Войну видел только в кино и читал в мемуарах и воспоминаниях… Однако, выходит, правильные книжки я читал – вроде бы получается у меня общаться с ребятами, вот и в глазенках интерес виден. И педагогини тоже внимательно слушают. Самое главное – поменьше пафоса и нравоучений.

Отвечал на расспросы ребят. Опять же – только в пределах своих прежних знаний.

Немножко рассказал про самолеты и про полеты. От более настойчивых и неудобных вопросов уклонялся ответом, что пока вот эту тему не стоит обсуждать. Намекнул, что мне, как Мальчишу-Кибальчишу, надо хранить Военную тайну. А Тайна, на то она и есть Тайна, чтобы ее не рассказывать всем подряд.

Засек, что уже полчасика прошло. Вот спасибо тому вредному дедку, который меня часиками снабдил. Закругляемся?

– Можно последний вопрос? Что тяжелее всего на Войне?

«В бой идут одни старики» снимут лет через тридцать. Нет, надо все же ответить. Черт, как же неприятно, но надо. Им надо!

– Тяжелее всего ждать «на земле», когда вернутся твои товарищи из боя. Еще тяжелее этого – считать, сколько машин возвращается… и кого-то недосчитаться. Посмотрите на своего соседа по парте. А теперь представьте, что его больше нет. И никогда не будет… Потому что он погиб… Попробуйте взять в руки карандаш или ручку и написать об этом письмо его матери. Сможете?

Жестко. Даже жестоко. У ребят личики как-то вытянулись и застыли.

– …И когда рядом рухнет израненный друг,
И над первой потерей ты взвоешь скорбя,
И когда как без кожи останешься вдруг,
Оттого что убили его, – не тебя…

Это один из наших написал. (Не стану им уточнять кто и когда.)

Почувствовали. Проняло даже вон того хулиганистого парнишку на «камчатке».

Ну что же, товарищи пионеры, я был предельно честен. Военных тайн не раскрыл. Лозунгами и передовицами газет вас не кормил.

Да! В той жизни я не встречал штурмовики, возвращающиеся из боя. Я встречал аварийные группы после ЧП на производстве. И ходил сам «в резине» в зону аварии, чтобы определить масштаб беды. И на месте руководил – координировал работы. Где-то и сам гайки крутил, болгаркой металл кромсал и «железки» носил. Вам приходилось вытаскивать человека из завала искореженной установки? Еще живого? С этим парнем, который умирал у нас на руках, пару недель назад вместе сидели возле автомата с кофе, установленного в холле спортзала, и ждали своих маленьких гимнасток с тренировки. Таких случаев за время моей карьеры от работяги до линейного технолога было всего только два. Но мне хватило для того, чтобы к сорока годам на висках появилась седина.

– И в завершение, товарищи пионеры, посмотрите лозунг над доской. Видите, что написал товарищ Ленин? Он это писал для вас. Именно для вас. Война, страшная, жестокая, кровавая, но она все равно пройдет. А потом надо будет восстанавливать страну. Нашу страну и другие страны, которые сейчас захватили фашисты. Надо будет осваивать Арктику и Сибирь, надо будет строить дома, дороги, энергомосты и газопроводы. И везде потребуются ваши руки и светлые головы. Без работы никто не останется, это точно! Всегда будут нужны те, кто будет лечить и учить, те, кто будет строить и перевозить. В большой цене будут и ученые, и художники, и токари, и инженеры. Поэтому сейчас учитесь. Учитесь, как бы трудно вам ни было!

Шоу не состоялось. Скорее получился разговор «по душам».

Надо уже заходить на глиссаду – это я отпускник-бездельник, а у большинства этих малят дел «выше крыши».

Я выразительно посмотрел на часы и вопросительно на Галину Петровну.

– Да, пора заканчивать, – согласилась она. – Большое спасибо, что пришли и так все хорошо рассказали.

– Ну что вы, я же ничего и не говорил. Да и многое не положено рассказывать.

Встать лицом к классу. Смирно. При отсутствии головного убора рука к голове не прикладывается. Как изображал офицера белой армии в «Адъютанте его превосходительства» Юрий Соломин – короткий уставной вежливый поклон.

– До свидания. – Улыбнуться ребятам на прощание.

– До свидания, – снова нестройно, но дружно. И даже дружелюбно.

Нале-ВО! На выход Шагом Марш!

С классной и пионервожатой мы распрощались в дверях, причем с Таней – крепким пожатием.

Ниночку дождался у школы снаружи, и мы отправились домой.

Через пару минут «сестренка» серьезно так поинтересовалась:

– Все взрослые зануды?

Ну вот что ей ответить? При этом грубить совсем не обязательно. Она-то, наверное, рассчитывала на другой рассказ.

– Не все. Зато все взрослые не знают, как и о чем говорить с такой бандой малолеток. Я старался быть честным и толковал о том, что, по моему мнению, правильно. И мне показалось, что твоим ребятам вроде понравилось.

– Ну да, конечно… – протянула Ниночка несколько в сторону.

– Только… – продолжил я за нее.