Крылья войны

– Так вот же свободное место. Ты здесь так и напиши: «памяти комсомольцев-пилотов ночного бомбардировочного…» Он с какого полка был? Ну что ж не узнал-то…

Готовый «комсомольский листок», который я потом раскрасил синим и серым (только звезды на бомбере сделал красными и еще заглавные буквы обвел), получил одобрение ребят, ввалившихся в класс после строевой. Стихи понравились, но оценка была неоднозначной. Прозвучало и «декаданс какой-то», и «интеллигентщина». Затем все дружно сошлись на мнении «ну не переделывать же, – потом в январе другой выпустим» и мне простили кривизну рук и образа мышления.

Новички

Однажды в перерыве между занятиями мы выбрались подымить у учебного корпуса. Внутри было, конечно, теплее. Но уж больно тесно. И не покуришь – дежурный командир из местных обычно начинал возмущаться и грозиться, что сдаст нас на расправу начальству. Подошел какой-то отряд, по численности ближе к взводу. К зенитчикам, наверное, а может, в БАО. Ну что там за дятел ими командовал? Пацанов нарядили в ботинки с обмотками вместо валенок. Ушанок на всех не хватило – кому-то даже буденовки выдали. Рукавиц нет, уши на шапках и буденовках опустить не разрешили. Еще немного тут постоят и в эскимо превратятся.

– Журавлев, – окликнул возникший из-за спины комэск. – Ведите их в столовую.

– Есть отвести в столовую! – это громко, по уставу ответил. – Как что, так сразу я. Как самый маленький гном или самый младший лейтенант… – это проворчал так, тихонечко и только своим, чтобы майор не слышал. Не, ну, правда – вон ребята тоже стоят, ничем не обремененные, кроме курева. Или у нас для курящих – перекур, а для некурящих – продолжение работ и занятий? И где, спрашивается, справедливость?

Недовольный жизнью и указаниями командования, я подошел к замерзающему строю. Ребят, что ли, только-только призвали? Уж больно вид неказистый, и «сидоры» тощенькие за плечами. И сами такие же худые. Как из голодного края. Мы тоже особой статью не блистали с «пшенной» диетой, но с этими пацанятами был уже перебор.

Опаньки! Все бойцы в строю в шинелях с красными треугольничками на голубом фоне петлиц.

– Воины, обманите и скажите, что вы подразделение пешей кавалерии, – обратился я к ребятам, которые совершали слабые попытки подвигаться, чтобы хоть как-нибудь согреться.

– Мы летчики. Мы пилоты… – вразнобой ответили из строя несколько замерзающих голосов.

– Улет, – прокомментировал я ситуацию. Парней надо спасать, а то завтра половина будет с ангиной, а вторая половина с пневмонией.

– Тогда полетели. Приготовиться к бегу! Бегом – МАРШ!

Хреново бежать в ботинках по утоптанному снегу, который скользкий как лед (почти так же, как в валенках). Но ребята резво двигались, даже пытались некоторое время держать подобие строя. Сначала еле-еле, а потом уже во всю прыть побежали к корпусу столовки. Я старался в своих валенках не отставать от этих лосей.

Метров через 800 у входа в нашу харчевню «Трех пескарей» остановил сержантов.

– На месте! Стой! Собрались. Выровнять строй! Справа по одному в столовую бегом марш!

– А ну, СТОЙ! – Михеич, начальник пищеблока, был явно раздражен моим самоуправством – как это не по времени и без разрешения его сиятельства завожу людей в святая святых! Нарушены все мыслимые и немыслимые порядки! Он сейчас караул вызовет! И до Комбригады дойдет! Лично в Куйбышев для этого съездит!

– Михеич, будь человеком! Пацанов и так на морозе продержали. Они же завтра с температурой полягут. Не хочешь кормить, так хоть дай согреться молодежи!

– Журавлев, вот тебе что, больше всех…

– А мне комэск приказал!

– А наряду потом убирать за ними все, что эти ироды натопчут!

– Ребята свои «ботфорты» отряхнут. Пусти людей погреться – не будь держимордой! И наряд поторопи. Твои бойцы уже наверняка все приготовили, вот и покорми сначала этих орлят, а потом всех остальных.

– Ладно, – Михеич смилостивился и махнул рукой. – Справа по одному… Давай. Снег отряхивайте, навуходоносоры!

В тепле столовки парни немного отогрелись и начали негромко жужжать.

Три раза громко хлопнул в ладоши, призывая народ к вниманию.

– Орлы! Я младший лейтенант Журавлев. По поручению командира учебно-тренировочной эскадрильи доставил вас до столовой. С большой долей вероятности – ваш будущий сослуживец. Сейчас наряд подсуетится и найдет, что вам пожевать. Далее начинается служба – обучение по боевому применению. Почему вы все сержанты, не спрашиваю, – значит, выпускали из училища после знаменитого приказа. Вопрос только один – вы оканчивали в училище годовой или полугодовой курс?

– Полгода.

– Год.

– Девять месяцев…

– Ясненько. Значит, к тому же у нас сборная солянка из нескольких училищ. Что за машина «Ил‑2», знаете?

– Нет…

– Не знаем…

– Волшебненько. На чем учились?

– На И‑15 и на «Чайке».

– И‑16

– Р‑5 и Р-Z.

– Су‑2.

– На СБ!

Ответы радости не добавили. Но, собственно, это и ожидалось.

– Так, у нас половина соколов к тому же еще и истребители… Хотя все равно же вас «по земле работать» учили?