Крыло беркута. Книга 2

Толпа эта вела себя весьма высокомерно, имея, впрочем, на то некоторые основания. Возглавлял ее подвижный, видной наружности человек по имени Кужак, обязанный своим происхождением семейству крымских ханов. Кужак мнил себя полководцем, а собравшихся под его рукой бродяг — ни от кого не зависящим войском. Не поладив с ханом Сахиб-Гиреем, он оправился по белому свету искать счастья и мечтал теперь завладеть троном в Крыму, в Астрахани или в Казани — словом, надеялся стать ханом. Поэтому, принимая под свою руку бродяг, он все же производил отбор, брал только самых ловких и отчаянных егетов и даровал им звание воинов. Как любое другое воинское формирование, его войско было разбито на сотни и десятки, во главе которых стояли юзбаши и унбаши. Этих Кужак отбирал из числа надежнейших егетов, доказавших свою преданность ему и способных держать в повиновении рядовых воинов.

Именовавшее себя «вольным» войско шло с низовьев Идели вверх по течению великой реки, совершая неожиданные налеты на мирные кочевья и хватая все, что попадалось под руку. Вот на него-то и нарвался Одноухий со своим «живым товаром».

Преодолев немалое расстояние, переправившись через сорок с лишним больших и малых рек, он решил, что можно уже не прятаться днем, можно даже сбыть в пути часть «товара», поскольку все чаще видел купеческие караваны, идущие то в одну, то в другую сторону. Для него было бы выгодней получить приличную плату за рабов еще до Астрахани. Он настолько осмелел, что, завидев встречных хурджунщиков[1], уже не спешил затаиться, напротив — старался обратить на себя внимание и, если путники разговора не затевали, нет-нет да сам начинал навяливать свой «товар».

Однажды с полуденной стоянки, из балки, Одноухий увидел довольно многочисленную толпу всадников, неторопливо ехавших по караванной дороге, и послал к ним одного из своих свирепых помощников узнать, кто они, не торговые ли люди, не заинтересует ли их выгодная сделка.

Всадники оказались частью «вольного войска», с ними был и Кужак.

Несмотря на молодость, Кужак успел навидаться всяких бродяг и сразу угадал, что за торговец предстал перед ним и какой торговлей он занимается.

— Что у вас за товар? — спросил он, обменявшись парой слов. — Кони или двуногий скот?

— Мы, господин мой, гоним двуногий скот. Хозяин велел сказать: коли найдется желающий дать должную цену, можно продать прямо тут.

— А где сам хозяин?

— Сам-то? Сам он там, возле скота.

— А где скот?

— Скот-то? Скот там же, где хозяин.

— Скажи ему, пусть подъедет сюда.

— Нет, господин мой, он не подъедет. Торговец идет к покупателю только на базар, в других случаях покупатель идет к нему. Коли тебе нужны рабы, съезди, посмотри…

Глаза Кужака блеснули. Покупать рабов он не собирался, но ведь можно этот «товар» отобрать! Не лишне будет! Ни приблудившийся воин, ни бродяга, ни раб для него не лишни. А люди, избавленные от продажи в рабство, особо ценны: такие люди, бывает, служат своему избавителю преданней, чем собаки…

Гонит их, конечно, головорез, видавший виды, умеющий защищаться, без хитрости тут не обойтись, это Кужак хорошо понимал, поэтому войско свое сразу в нападение не кинул.

— Скачи к хозяину, скажи — пусть готовит товар. Я подъеду с деньгами, — сказал он посланцу Одноухого.

А своим приказал:

— Разделитесь надвое… Так. Вы не спеша двигайтесь дальше. А вы оставайтесь здесь. Я подам знак — подброшу шапку, тогда оставшиеся кинутся ко мне. Увидев это, и отъехавшие должны повернуть назад…

Взяв с собой несколько человек, Кужак съехал в балку, где его уже ждал Одноухий. Разговор с ним Кужак начал с вопроса в лоб:

— Скажи, кто ты — купец или ловец удачи?

Вопрос развеселил Одноухого, он хохотнул.

— Разве сам не видишь? Будь я купцом, затрясся бы перед тобой со страху. Бродяга я, господин мой, больше того — разбойник!

Кужаку не раз доводилось слышать об одноухом, вислогубом грабителе, прославившемся благодаря необыкновенной дерзости и удачливости, он был даже почему-то уверен, что однажды столкнется с ним лицом к лицу. И вот, судя по всему, это случилось. «Заиметь бы такого подручного!» — подумал Кужак, и желание его, вспыхнув в душе нежданным пламенем, вырвалось наружу.

— Слушай-ка, разбойник! — сказал Кужак, стараясь говорить как можно сдержанней. — Похоже, ты — очень нужный мне человек. Брось свой промысел, перейди со своим косяком ко мне на службу!

Одноухий захохотал.

— А ты кто? Хан?

— Пока не хан. Но не долго осталось ждать — стану ханом. Мне нужны как раз такие, как ты, тертые, отчаянные люди.

— Коль ты подъехал, господин мой, только за этим, продолжай с миром свой путь! Мне и так хорошо.

— Когда сяду на трон, я осыплю тебя золотом, понимаешь? В меду и масле будешь купаться!

— Я, господин мой, сам себе хан. Что хочу, то и делаю. Захочу — с любого шубу сниму, захочу — шкуру спущу, захочу — зарежу, захочу — повешу…

— Ты сможешь делать, что хочешь, и на ханской службе. Никто не запретит, коль я разрешу.

— Нет, господин мой, нет! Кто такой хан? Птица в золотой клетке. А я — птица вольная. В этом моя сила…