Крыло Королевы

В ледяном доме под телом принца нет ничего, кроме одной жуткой статуи. Я уже видела её, когда Матильда показала мне Кона, вживую она такая же пугающая. Она нависает над нами с открытым ртом и протянутыми руками.

Я отпинываю кандалы на холодном сыром полу, и у меня на ноге остаётся пятно крови.

— Он был здесь, — в голосе Ренны слышится отвращение. — Ох, бедняга Конлейт. Он был здесь. Не так давно. Я чувствую его эмоции в воздухе, его агонию. След свежий… и до боли яркий. Но он рассеян, разбит на части. Я не уверена, что смогу найти его по этому следу, — она говорит так, будто её отталкивает сама мысль о том, чтобы заниматься этим, но она хотя бы не возражает, не говорит, что она выше этого. Ренна тоже до глубины души тревожится за Кона. Как и весь Рондет, внезапно понимаю я. Даже больше, чем я думала. Он особенный.

Особенный для меня. Для своего народа. Настолько особенный для Матильды, что она даже предпочла жить призраком, заточённым в кристалл, лишь бы иметь возможность оберегать его. Настолько особенный, что я всё ещё остаюсь здесь, рискуя всем.

Неистребимое безрассудство.

— Всё хорошо, Ренна. Это могу сделать я.

Я достаю из своего мешка небольшой приёмник и включаю его. Сигнал сильнее, чем я могла мечтать, и я следую за ним, радуясь, что в антейма был вживлён передатчик, и одновременно опасаясь того, куда он может меня привести. Мой браслет-коммуникатор устроен примерно так же, но только у Кона он вживлён под кожу, и мне остаётся только молиться, чтобы гравианцы этого не обнаружили.

Матильда сейчас с ним? Кто знает.

Надеюсь, нет, ради её же блага. И ради Кона. Но я не представляю, где ещё она может быть.

Три гравианца охраняют первую террасу. Троица, которую мы легко устраняем. Петра и Том — идеальные солдаты. Мне с ними очень повезло. Мы прокрадываемся внутрь, к галерее наверху рядом с главным бальным залом, который некогда был полон огней, музыки и смеха. На меня накатывают воспоминания о том бал-маскараде, что обернулся катастрофой.

Я слышу крик, он мгновенно вырывает меня из воспоминаний. Сломленный, душераздирающий. Мне знаком этот голос, знакома эта боль, пронзающая насквозь, хотя я бы предпочла никогда такого не знать. Маячок больше не нужен.

Я знаю, где Кон.

Глава 26

Я быстро подаю знак Джондару и остальным, отмечая, как загорелись их глаза, в которых появилась надежда, мгновенно затмившая все тревоги. Он жив. Я возношу благодарность каждому предку за то, что Кон жив. Но всё же страх никуда не девается. Мы все слышали его боль. Он жив только пока что.

Мы скользим в тени, занимая позиции. Я всеми силами заставляю себя не бросаться к нему, и я не одна такая. Каждый из нас вынужден сдерживаться.

Закованный, он стоит на коленях посреди галереи в окружении стражников — гравианцев и их мех. Половина лица покрыта засохшей кровью, и одну руку он держит странно. На груди красное пятно — свежий ожог. Я чувствую запах обгоревшей плоти и подавляю крик. Его лицо худое, измождённое, но в глазах сверкает вызов, и моё сердце оживает. Они недооценили его. Как и все. Возможно, даже я.

— Посмотрим, что заставит тебя стать сговорчивее, антейм. То, как ты не поддался наркотикам и пыткам, достойно восхищения. Священники впечатлены тем, как ты выдержал боль. Но игры кончились. Пора поставить тебя на место.

Этот голос тоже мне знаком, как и этот насмешливый тон. Ненавижу его. Я ненавижу его с каждым разом всё сильней. Чолтус появляется в зоне видимости, похлопывая серебряным наконечником хлыста по начищенным ботинкам. Он одет в кроваво-красный сюртук поверх шёлковой рубашки — такой же белой, как его кожа. Джентльмен, дипломат, принц — образ, казалось, воплощён до малейших деталей, если бы не глаза, злобные и жестокие.

Несколько стражников заменены мехами. Чёрт. С этими полулюдьми сложнее иметь дело, чем с самими гравианцами. Они гораздо смертоноснее. Но раз их так много здесь, в бальном зале, то численность дозорных не должна быть велика, что только нам на руку, правильно? Не здесь и не сейчас, но когда нападут объединённые войска Антееса и Вейриана.

— Может, нам попробовать это? — спрашивает Чолтус. Я жду, ведя мысленный отсчёт и стараясь не замечать ужас на лице Кона, что бы там ни показывал ему посол.

— Мне рассказывали, что они причиняют адскую боль. Их использование предполагается в целях заменить всё человеческое на… назовём это запчастями. Обычно, разумеется, мы используем их на уже погибших, павших в битве, уже не чувствующих боли, или на тех, кого уже накачали наркотиками до беспамятства. Обычно.

Слышится лязг и странный металлический стон, гудение механизма, к которым мой почти что муж всегда питал слабость. Атмосфера накаляется, волоски на моей коже встают дыбом. Это плохо. Что бы это ни было. Я чувствую это. Я вижу это по его лицу.

— Ты не сделаешь этого, — Кон резко втягивает воздух.