Крыло смерти

— Конечно, нет! — Яков фыркнул. — Все дело в этих мутантах, этих существах, которым я проповедую. Весь этот мир построен на использовании чего-то настолько нечестивого и гнусного, что, как мне кажется, оно очерняет каждого, кто участвует в этом.

— Ох уж это твое армормитское воспитание, — в голосе прелата послышалось презрение. — Такое суровое и чистое в намерениях и такое слабое и упадническое в делах.

— Мы принятая и известная фракция в Министоруме, — сказал Яков, защищаясь.

— Принятая? Известная, я согласен, но принятие… Это совсем другой вопрос, — резко сказал Кодашка. — Ваш основатель, Граций Армормский был обвинен в ереси!

— И признан невиновным… — парировал Яков. И, не удержавшись, добавил. — Перед лицом равных ему.

— Да, — медленно согласился Кодашка, и на его лицо вернулась хитрая улыбка.

Аудиенция Якова у кардинала длилась большую часть дня и снова солнце уже начало садиться, когда он шел по направлению к рабочему городку. Снова, как и вчера вечером, множество мутантов собралось возле часовни. Слухи о его визите к кардиналу распространились быстро, и проповедника встретили взгляды, тревожно ждущие ответа. Выражение его лица породило в них нехорошее предчувствие и подняло волну ропота. Вперед снова выступил Меневон, смутьян по натуре, как считал Яков. Взглянув на его звериные черты, в который раз проповедник подумал, что он, очевидно, был взращен от нечестивого союза с собакой или медведем. Клочки грубой шерсти росли пятнами по всему его телу, а нижняя челюсть была сильно вытянута и усеяна похожими на клыки зубами с желтизной. Меневон поглядел на проповедника своими маленькими глазами-бусинками.

— Он ничего не делает, — заключил мутант. — Мы умираем, а они все бездействуют!

— На все воля Императора, — строго ответил Яков, и его слова машинально повторили некоторые из присутствующих мутантов.

— Императора я почитаю и верую в него, — горячо провозгласил Меневон. — Но губернатор… Даже если бы он горел, я бы и не плюнул на него.

— Это опасные разговоры, Меневон, и будет хорошо, если ты придержишь свой язык, — предупредил Яков возмутителя спокойствия, понижая голос.

— Я говорю, что мы должны заставить их помочь нам! — закричал Меневон, не обращая внимания на Якова и поворачиваясь к толпе. — Пора им нас услышать!

Некоторые согласно заворчали, другие выразили свое согласие громкими криками.

— Слишком долго они над нами властвовали, слишком долго не обращали на нас внимания! — продолжал Меневон. — Но теперь уж довольно! Хватит!

— Хватит! — заревела толпа в ответ.

— Тишина! — заорал Яков, поднимая руки, чтобы утихомирить их. Толпа моментально утихла, едва заслышав его повелительный голос. — Этот мятеж ни к чему не приведет. Если губернатор не послушал меня, вашего проповедника, то вас он и подавно слушать не будет. Ваши хозяева не потерпят этот бунт. Идите по домам и молитесь! Надейтесь не на губернатора, а на себя и на Господа нашего, Пресвятого Императора. Ступайте!

Меневон бросил на проповедника яростный взгляд, видя как люди, внимая его словам, расходились, оборачиваясь и бормоча проклятия.

— Ступай к своей семье, Меневон. Ты не поможешь им, болтаясь на виселице, — тихо сказал ему Яков. Возмущение в глазах мутанта угасло, и он печально кивнул. В отчаянии окинув проповедника долгим взглядом, Меневон тоже пошел прочь.

Прикосновение чего-то холодного пробудило Якова и, открыв глаза, он увидел перед своим лицом поблескивавшее лезвие ножа. Оторвавшись от разглядывания острой стали, он провел взглядом по руке владельца и уставился в белесые глаза мутанта, имя которого было Бизант. Как и Латезия, он был беглым и бунтовщиком, которого разыскивали агенты службы безопасности. Его лицо было мрачным, глаза уставились на проповедника. На бугристой морщинистой серой коже, покрывавшей его тело, проблескивали тусклые блики серебристого света, изредка проникавшего в незастекленное окно маленькой кельи.

— Вы обещали, — услышал Яков голос Латезии. В следующую секунду, она появилась из тени возле окна, и ее волосы неярко блеснули в свете луны.

— Я спрашивал. Ответ был «нет», — сказал Яков, отталкивая руку Бизанта и принимая сидячее положение, отчего одеяло, которым он укрывался, спало, обнажая рельефные мышцы на животе и плечах.

— Вы в хорошей форме, — заметила Латезия, увидев его сложение.

— Ежедневные прогулки до столицы помогают мне в этом, — ответил Яков, спокойно ощущая, как ее пронизывающий взгляд скользит по его телу. — Чтобы должным образом служить Императору, я должен поддерживать физическую форму так же, как и духовную.

Мерцающий желтый свет привлек внимание проповедника к окну, он встал с тощего матраса, чтобы подойти и взглянуть. Латезия улыбнулась, увидев его обнаженным, но он не обратил на это внимания — плотские вопросы типа собственной наготы были ниже его. Отодвинув в сторону рваную занавеску, Яков увидел, что свет исходит от десятков горящих факелов. Внимательно прислушавшись, он смог различить спорящие голоса.