Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Правая печать торжественно приветствовала приход Врангеля к власти. «Свершилось событие колоссальной важности. Свершилось то, о чем чаяли и мечтали искренние патриоты, на что возлагали последние надежды и упования лучшие сыны родины. Генерал Врангель, рыцарь без страха и упрека, блестящий и непобедимый военачальник, любимец и гордость армии, назначен главнокомандующим вооруженными силами юга России»[299]. Так писала в передовой одна из газет, а ей вторили другие, стараясь вселить у читателя уверенность в силе и непобедимости кучки авантюристов, засевших в Крыму только потому, что внимание Красной армии было отвлечено на более серьезный в этот момент участок войны с Польшей.

Разрозненные части добрармии, расположенные в городах и селах Крыма, смешавшись с беженцами из гражданского населения, утрачивали свое боевое значение. На фронте были части Слащева. Защищать Крым и мечтать о России с небольшой группой войск совершенно невозможно. Врангель это отлично понимал, и через несколько дней после вступления в управление он предпринял поездку по всем городам и крупным местечкам, где были расположены воинские части. В результате поездки из разрозненных частей появился корпус под командой генерала Кутепова.

Мобилизация, объявленная еще Деникиным, была подтверждена, но никто идти в армию не хотел, а явившиеся разбегались из частей. Врангель вскоре издал приказ, по которому обязывал в случае неявки по мобилизации одного заменять его родственником, а если не было родственников – жителем той деревни, в которой мобилизуемый живет. Даже такой способ дал очень небольшие кадры.

Офицеры, эвакуированные из Новороссийска, старались остаться в тылу или совсем освободиться от обязанности вступать в части армии. Воззвания мало действовали на офицеров. Убедившись в злостном укрывательстве от фронта офицеров, главком издал приказ, по которому всех офицеров подвергли медицинскому освидетельствованию, после которого здоровых отправили на фронт.

В апреле опубликован приказ, переименовавший добровольческую армию в народную. Сменой вывески правитель рассчитывал на то, что население, враждебное к добрармии, изменит свои отношения к народной.

Грабеж, производимый армией, нельзя было терпеть, воззвания, призывы к совести, к сохранению рыцарского достоинства и чести едва ли на кого-нибудь подействуют, нужна какая-то более радикальная мера, и вот Врангель объявляет о предоставлении права прокурорам привлекать к судебной ответственности виновников грабежей и насилия. В назидание не столько любителям грабежей и легкой наживы, а для того, чтобы демонстрировать изменение политики, был создан громкий судебный процесс по обвинению двух полковников, поручика и чиновника, бывших сотрудников комендатуры при главной квартире Деникина. В громовой речи прокурор говорил о том, что, «когда на фронте люди жертвовали жизнью, в Таганроге, в глубоком тылу, в ставке генерала Деникина совершалась часть тех преступлений, которые создали трагедию армии и привели нас в Крым… Им, этим людям, сидящим сейчас на скамье подсудимых, обязаны мы частью нашего позора и нашего горя»[300]. Суд присудил полковников к 2 1/2, годам арестантских рот, поручика к 4 годам каторжных работ. Приговор предупреждал, что это наказание дано при учете больших заслуг обвиняемых, без заслуг же нужен был смертный приговор.

Приговор мелкой рыбешке, каковой являлись обвиняемые, являлся тем не менее показателем обвинения деникинского прошлого армии.

Вслед за армией нужно было показать рабочим, что верховный правитель защищает их интересы. По приказу Врангеля рабочим в Севастополе должны были выдать продовольствие из интендантских складов. Общее количество назначенного к выдаче было мизерным, Врангелем руководило не желание действительно помочь, а стремление к развращению рабочих мелкими подачками. Приближенные правителя, однако, решили не выдавать и жалких крох, ложно сообщая на докладах Врангелю о выполнении распоряжения. Узнав от рабочей делегации, что рабочие ничего не получали, Врангель уволил мелких чиновников интендантства. Заигрывание с рабочими имело место не только в Севастополе, но и в других городах Крыма.

Немало возмущался Врангель бюрократизму, царящему в учреждениях. В специальном приказе по этому поводу главком писал: «Заметил, что в гражданских учреждениях сильно развит бюрократизм, работа идет по шаблону, лишь в известные часы, творчества вкладывается мало, нужды населения встречают мало отзывов. Приказываю это прекратить и помнить, что мы живем в эпоху, когда лихорадочная работа должна вестись всеми…

…Беспощадно удалять лиц, которые не могут возвыситься над простым пониманием старых бюрократических приемов и перейти к живой работе[301].

Упорное желание обновить, оживить работу, влить в нее элементы творчества не покидает Врангеля, но делается все это тем же бюрократическим путем; не понимает автор приказов, что развитие творчества, уничтожение бюрократизма зависит не от чиновников многочисленных канцелярий, а от самой системы власти, существа всего строя.