Крым 1942

На базар, где полно всяческой рыбы всех сортов, арбузов, сочных красных помидоров, я пришел за цветами для супруги, решившись явиться к ней при полном параде. Ну как при полном: конфеты, цветы, шампанское – джентльменский набор! Если все получится – а все получится, ведь я уже здесь! – я смогу вернуть Ольку уже сегодня! Сегодня! Чем ближе я становился к обреченному городу, следуя то поездом, то на полуторках-попутках, а где и просто ножками, тем сильнее становилось и томительное волнение. А голову, между тем, кружили воспоминания о нашей последней с любимой ночи, проведенной перед моим прошлым возвращением в реальность… Сегодня только пятнадцатое число, до катастрофы двадцать третьего остается еще целая неделя! А мне и нужна-то всего одна ночь – хотя бы еще раз пережить волшебство близости с красавицей-казачкой, еще раз насладиться запахом ее гладкой загорелой кожи, почувствовать в руках жар молодого, крепкого женского тела… Когда она вернется, еще неизвестно, как все сложится, каким будет отношение вспомнившей все девушки к тому, что случилось между нами в игровой реальности. Но даже если мне, точнее нам, удастся сохранить отношения, Оле предстоит долгая реабилитация… Да и не могу же я сразу, при встрече сказать: любимая, ты из будущего, а все происходящее здесь и сейчас просто игра, все понарошку! Ну уж нет, не для того я столько вытерпел и пережил ради этой встречи, чтобы просто скомкать ее…

Мой последний бой в составе 41-го пограничного полка 10-й дивизии НКВД закончился нашей уверенной победой – батальоны заняли Чернавский мост и ближние подступы к нему, захватили трофейное вооружение и отбили молниеносно последовавшую за удачным штурмом немецкую контратаку. Уцелела – пусть не целиком, потеряв двух бойцов убитыми и трех легкоранеными (в их число попал и я), – и моя диверсионно-штурмовая группа.

Возможно, именно падающие сверху осколочные гранаты, выпущенные мной из «винтовочной мортирки» и на несколько секунд тормознувшие атаку фашистов, стали последней каплей, перевесившей чашу весов боя. Давление атакующих от моста бойцов усиливалось, а небольшая, но хорошо оснащенная автоматическим оружием группа большевиков упрямо не хотела отступать и ожесточенно отстреливалась. Нет, немецкий взвод в конечном итоге наверняка бы нас уничтожил, но им просто не хватило времени – да и не улыбалось фрицам оказаться зажатыми в огневом мешке. В итоге гансы отступили, меня же благополучно эвакуировали вначале в санчасть, затем в госпиталь… А придя в себя, я приложил все усилия и навыки гипноза, чтобы как можно быстрее выписаться и убыть не в 41-й полк, а к месту дислокации основных сил дивизии – в Сталинград. Заниматься самострелом мне не пришлось, а у Васильченко руки оказались коротки вернуть меня в завязший в уличных боях полк. Ну уж нет, товарищи, мне жену в реальный мир возвращать нужно! Да и упорная схватка за Воронеж, по совести сказать, по ожесточению не многим уступает сталинградской бойне, пусть она и меньше значением и потерями…

К слову, Митрофан Иванович свое обещание насчет награды сдержал, хотя, конечно, никакого ордена «Отечественной войны», совсем недавно утвержденного правительством, ни даже массовой «Красной Звезды» мне не вручили. Но я не сильно опечалился, ибо мою грудь украсила сверкающая на солнце серебряная медаль «За отвагу» – та самая, с танком Т-35 и тремя самолетами! Она крепко уважается в войсках за то, что награждают ею только за личную храбрость и заслуги, проявленные в бою, а не за «участие». Последнее чаще отмечают любимой медалью тыловиков и штабных телефонисток – «За боевые заслуги». Впрочем, в отношении последних фронтовики хлестко и справедливо переименовали награду в «За половые услуги». И действительно, ее нередко дают служащим в штабах девушкам и молодым женщинам, которые не стесняются уже своим телом греть больших командиров. Однако я их не осуждаю. По моему глубокому разумению, на войне женщине места нет, несмотря на отдельных летчиц, зенитчиц и снайперш, имеющих счет на десятки, а то и на сотни убитых фрицев, вроде Людмилы Павличенко. Это уникумы, исключения из правил.

А вот молодые комсомолки, заразившиеся боевым задором от пламенных речей парторгов, произнесенных на многочисленных собраниях, на фронте быстро избавляются от розовых очков. Столкнувшись с бесконечной грязью, несправедливостью, постоянным смертельным риском, болью, да и регулярными приставаниями простых бойцов, самые красивые девушки в большинстве своем ищут возможности оказаться подальше от передовой, пусть даже поступившись женской гордостью и честью. Зато ведь живы…