Крым

Российские войска оставались на полуострове, расположившись у Ак-Мечети, на том самом месте, где позднее будет построен Симферополь. Было понятно, что их помощь новому хану еще понадобится. Русский ставленник был незаурядным для своего времени человеком. Он учился в Салониках и Венеции, а кроме турецкого и татарского знал еще пять языков. Шахин Гирай мечтал реорганизовать средневековый Крым по европейским образцам. Однако он не учел реалий ханства. Любые нововведения вызывали лишь раздражение как у местной знати, боявшейся утратить свое влияние, так и у духовенства, у которого хан решил конфисковать их земельные наделы-вакуфы. Мечети на полуострове стали центрами сопротивления, где Шахин Герая называли изменником и вероотступником. Против политики хана выступили даже его родные братья Бахадыр и Арслан, собравшие вокруг себя большие отряды воинов.

Осенью 1777 года начался бунт, на помощь которому пришел турецкий десант во главе с очередным назначенным в Стамбуле ханом Селимом Гераем III. Восстание быстро охватило весь полуостров. По сути, это была гражданская война. Лишь при поддержке русских войск Шахин Гераю удалось удерживаться у власти. Теперь уйти из Крыма войскам было уже никак нельзя. Контингент их был увеличен, а командование всеми силами было доверено Александру Васильевичу Суворову, срочно отозванному из отпуска.

– Ваше высокоблагородие, к вам вестовой с северного тракта! – доложился Данила. – Говорит, что из Елисаветграда прибыл. Впускать?

– Давай! – Алексей поднялся, приветствуя гусарского подпоручика.

– Господин премьер-майор, я к вам с пакетом от генерала-поручика Гудовича, – доложился молодой офицер. И вот еще один пакет, от подполковника Баранова.

Алексей вскрыл сургуч на первом:

Командиру отдельной особой роты премьер-майору Егорову. Приказываю в трехдневный срок по получении оной директивы убыть к экспедиционному корпусу в Крым под начало генерала-поручика Суворова Александра Васильевича.

Число, подпись, личная печать.

Коротко, емко и ничего не понятно! Бросать насовсем эту устраиваемую Бугскую линию и оголять такую неспокойную границу? Ведь ему весьма четко еще четыре года назад дали понять, что Бугская линия – это очень серьезно и что нужно крепить ее всемерно.

Алексей вскрыл второе письмо.

Командиру отдельной особой роты премьер-майору Егорову. Убываете в Крым с сотней своих человек верхоконными. Соответствующее указание о выделении вам лошадей уже ушло в Бугский казачий полк. Часть вашей роты под руководством опытных командиров продолжит нести службу на пограничной линии вплоть до вашего возвращения. В ставке Суворова А. В. поступите в прямое распоряжение хорошо знакомого вам лица.

Число, подпись Баранова С. Н., личная печать.

«Хм, ну вот это уже хоть что-то объясняет, – подумал Егоров. – Выходит, речь идет о длительной командировке. Похоже, в Крыму стало совсем жарко, если даже его отборные стрелки там так срочно понадобились. Ну и самое главное – Бугскую линию мы совсем не бросаем, а оставляем ее на часть своих товарищей. Нда-а, знать бы еще, что это за “хорошо знакомое мне лицо”? Вот любят же люди из ведомства Баранова нагнать таинственности! Три дня подготовки, – думал Алексей. – Сейчас нужно определяться, кто из роты остается на границе и показывает туркам, что она и далее находится под “железным замком”, а кто же убывает в Крым».

– Данила, проводи господина подпоручика к интендантам, чтобы они его покормили и показали, где он с дороги сможет отдохнуть, а мне Леньку сюда позови, – распорядился Егоров.

Через пятнадцать минут с центрального форта станицы барабан ударил особым сигналом «командирский сбор». Под эти звуки все егеря в звании от старших унтер-офицеров и выше поспешили на его зов.

– Господа командиры, к нам только что поступила депеша от командования об убытии ста человек в Крым. Вы сами слышали, что там сейчас происходит. Похоже, и для нас теперь в нем дело нашлось. Осталось только посоветоваться и определиться, кто останется здесь, на месте, и будет держать эту Бугскую линию, а кто уйдет на юго-восток.

После жаркого обсуждения Алексей вынес итоговый вердикт: