Крым под оккупацией

Преобладание среди населения мужчин старшего возраста, социальное становление которых происходило до революции, неизбежно привело к поляризации общества. На одном полюсе оказались советские и партийные работники, партизаны Гражданской войны, активисты (в том числе и крымскотатарского происхождения), с другой стороны – бывшие сторонники белого движения, многие из которых так и не приняли советскую власть.

Социальная ситуация была осложнена тем, что в 30-е годы в Крым переехало до 9 тыс. татар из Болгарии и Буджака, воспитание и психология которых существенно отличалось от коренных крымчан. Многие татары, приехавшие в Крым, оставались турецкими подданными. Именно эти факторы обусловили дестабилизацию общества и не спрогнозированные советским руководством социальные процессы.

Противник же, наоборот, стремился использовать любую социальную нестабильность в своих интересах, в том числе и традиционную для буджакских татар ориентацию на Турцию, а также старые пантюркистские настроения определенной (но небольшой) части населения.

Тезис о неком «спонтанном и немотивированном» «кризисе лояльности» крымскотатарского народа по отношению к СССР в ноябре-декабре 1941 г. критики не выдерживает и однозначно не подтверждается документами противника.

По состоянию на ноябрь 1941 года в составе 444-й охранной дивизии числятся добровольческие 444-я казачья сотня и 444-я туркестанская сотня. Информации о других восточных формированиях в составе группы армий «Юг» нет. В Крыму таких формирований не было.

Задача по борьбе с партизанами на начальном этапе возлагалась ТОЛЬКО на армейские части. При этом следует заметить, что процесс сотрудничества населения с немцами в Крыму начался далеко не сразу. Этому предшествовала долгая и целенаправленная работа немцев.

Исходя из донесений службы СД, входившей в состав Айнзацгруппы «D», в ноябре 1941 года были расстреляны 578 человек только из числа совпартактива, при этом различий по национальному признаку противник не делал. Но с 6 ноября 1941 года ситуация несколько изменилась.

Осенью 1941 года президент Турции Исмет Иненю направил на Восточный фронт начальника военной академии Али Фуада Эрдена и специалиста по России отставного генерала Эркилета. С 15 октября по 5 ноября они посетили оккупированные территории СССР и побывали в лагерях советских военнопленных, где встречались с военнопленными тюркского происхождения. Один из лидеров пантюркистов и брат покойного Энвер-паши Нури-паша призывал к установлению более прочных связей между Турцией и Германией и называл политику Ататюрка по вопросу национальной границы «оппортунистической», заявляя, что такая политика исчерпала себя.

Ряд авторов указывает, что, учитывая особый статус 11-й армии Вермахта, было инициировано создание представительства Министерства иностранных дел при штабе 11-й армии в Крыму, обязанности представителя исполнял ведущий сотрудник МИД майор Вернер Отто фон Хентиг. Но это не совсем так. Этот дипломат и разведчик официально числился в отставке из-за несогласия с политикой, проводимой Германией с 1938 года. Однако вместе с остальными бывшими членами немецкой миссии, которая готовила в 1916 году восстание в Афганистане, он активно участвовал в «восточной» политике. В его задачу входили мероприятия по «налаживанию сотрудничества с мусульманским населением Крыма» и содействие вовлечению Турции в боевые действия на стороне Германии. Непосредственная реализация мероприятий этой политики была возложена на «партийный придаток» 11-й армии – Айнзацгруппу «D» (руководитель Отто Олендорф).

Фашистская Германия активно пыталась втянуть в войну своего бывшего союзника по Первой Мировой войне – Турцию, и татарская карта в этой игре играла не последнюю роль. Во многом именно поэтому Крым не вошел в состав ни одного из оккупационных рейхскомиссариатов. Его использовали как приманку, причем одновременно и для Румынии, и для Турции. Одновременно началось заигрывание с мусульманским населением Крыма. Таким образом, судьба одного из народов СССР стала разменной монетой в большой политической игре.

Как пишет в своей докладной записке, датированной июлем 1942 г., один из руководителей партизанского движения И. Вергасов: «Первые два месяца связь с селами была хорошая, население партизан поддерживало, особенно русское. Противник провел большую и хитрую работу среди татар. Первое его мероприятие – это лояльность к татарам, даже заискивание, открытие мечетей, организация мусульманских «безвинных комитетов», в то же время с нашей стороны – отсутствие всякой политической агитации, а зачастую вызывание озлобления к партизанам, которое допускалось в связи с изъятием скота, кое-где без разбора, конфискацией продовольствия, забранного с наших баз, где иногда допускались промахи. Противник все эти обстоятельства хитро использовал»[120].