Крымская война. Попутчики

Стоит объяснить значение термина «некомбатант». Если верить русским офицерам, то по прошествии примерно полувека человечество задумается о том, чтобы поставить некий предел ужасам войны. Это будет сделано на международной конференции, где кроме множества оговорок о гуманности или негуманности тех или иных способов и средств ведения войны будет дано строгое определение сражающихся и не сражающихся участников военных событий. Те, кто имеет во главе лицо, ответственное за подчиненных, носит явственно видимый издали отличительный знак; открыто носит оружие и соблюдает законы и обычаи войны, относятся к «комбатантам». Другие же – и в их числе врачи и санитары, священнослужители, подобные автору этих строк, или репортеры, вроде моего спутника, мистера Блэксторма, представлявшего газету «Манчестер Гардиан», считаются «некомбатантами». Правила обращения с ними много мягче, и меня искренне порадовало, что русские офицеры намерены им следовать, несмотря на то что упомянутые соглашения, собственно, еще не заключены.

Правила эти, помимо прочего, дают нам право убедиться в том, что по отношению к остальным нашим соотечественникам также соблюдаются правила гуманного содержания. А потому я, вместе с врачом «Фьюриеса», истребовал у русского капитана возможность посетить пароход, ставший узилищем для наших матросов. К моему удивлению, разрешение было получено; к нам решил присоединился и мистер Блэксторм, чей интерес в этом случае вполне извинителен. Кроме того, нас вызвался сопровождать и русский некомбатант – корабельный врач. Об этом достойном господине у нас еще пойдет речь, а пока…»

III

Гидрокрейсер «Алмаз», 4 сентября 1854 г., Сергей Велесов, попаданец

– Господа офицеры, ситуация такова. Сегодня по-здешнему – здешнему, подчеркиваю! – календарю четвертое сентября. Вчера из Варны вышла армада – французы и турки. Англичане провозятся еще день. Сбор назначен у острова Змеиный. Меньше чем через десять суток суда войдут в Евпаторийскую бухту. Дальнейшее известно из истории: бомбардировка Севастополя, затопление кораблей, осада и сдача города. Мы решили этого не допустить. Осталось понять – что мы, собственно, можем сделать?

– Алексей Сергеевич, кажется, наши… хм… те господа, что сосватали нам это приключение, собирались сбросить союзников в море? Возможно, мы сможем воспользоваться их планами?

Старший лейтенант Краснопольский, командир «Заветного», не присутствовал при недавнем разговоре в кают-компании «Алмаза». Он, как и другие офицеры миноносца, узнал обо всем позже; не видел он и эффектных роликов с танковыми атаками.

– Как вы это себе представляете, Николай Александрович? Раздать матросам карабины, а вас поставить командовать десантом? Много же вы навоюете против целой армии! Или мичмана послать с его «маузером», пущай страх наводит?

* * *

Второй штурман «Алмаза», лейтенант Завирухин, совсем мальчик, с румяными круглыми, как у херувима, щеками и юношеским пушком над верхней губой, густо покраснел. «Маузер», который в кают-компании поминали по всякому поводу, превратился для него в сущее проклятие.

Мне уже успели поведать эту байку; все началось еще до войны, с разъяснения начальника воздухоплавательной части Генерального штаба генерал-майора Шишкевича:

«…Пистолеты «маузеры» составляютъ непремѣнную принадлежность боевого комплекта аэроплановъ («Фарманъ-XVI»), для дѣйствія тѣхъ лицъ, кои совершаютъ полетъ, причемъ каждому указанному аэроплану должно придавать два пистолета съ соотвѣтствующимъ количествомъ патроновъ…»