Крымская война. Соратники

– Верно, Никит, не слишком. Меньшиков вообще фигура неоднозначная, и к тому же у него наметились контры с Великим князем. А у того с Фомченко что-то не задалось. Когда мы обсуждали грядущую поездку в Питер, Николай Николаевич мягко так намекнул, что лучше бы обойтись без Фомича. Какие-то придворные расклады – не знаю и гадать не хочу. Да и самого Фомича я в последнее время решительно не понимаю. Ты бы послушал, что он говорил недавно на совещании у Кремня… Да вот, Валя не даст соврать…

– Что верно, то верно, – отозвался инженер. – Мутит что-то Фомич, недоговаривает… Но я вот чего не понимаю: о какой поездке вы твердите? Я же докладывал: самое позднее недели через две профессор наладит аппаратуру, и можно возвращаться! А за это время вы не то что до Питера и обратно – до Москвы добраться не успеете!

Что ж, подумал, Велесов, сказавши «А», надо говорить и «Б». В конце концов, пока нет Андрея, ему больше не с кем здесь откровенничать.

– А это, мужики, как раз и есть самое занятное. С чего вы взяли, что все наши рвутся домой? Причем заметьте, я имею в виду не только наших, из XXI века, но и алмазовцев?

И с удовольствием увидел, как отвисла челюсть старлея, а вслед за ней округлились за стеклами очков Валькины глаза.

Глава седьмая

I

Варна.

15 октября 1854 г.

Капитан-лейтенант Белых

А неплохой домишко подыскала Фро, признал Белых. Два этажа: первый сложен из дикого камня на известке, второй, нависающий над мостовой, – из тесаных брусьев, черных от дегтя. Там располагались жилые помещения, а на первом – амбар, кухня и нечто среднее между запущенной гостиной и мелочной лавчонкой. Хозяйская гостиная наверху: массивная венская мебель из дуба, вышитые салфеточки на стенах – Лютйоганн расплылся в улыбке, когда увидел это бюргерское благополучие. Лестница на второй этаж немилосердно скрипела под башмаками, что капитан-лейтенант не мог не одобрить: ни один ниндзя, если он весит больше кошки, не сможет подняться по ней беззвучно.

Столы покрыты скатертями из небеленого полотна с узорчатой вышивкой. На темных от времени полках – посуда из коричневой обливной керамики, расписанная желтыми и синими зигзагообразными узорами. В доме пахнет пряными травами, в углу гостиной стоит главное украшение: венские, в рост человека, часы в резном футляре темного дуба. Из-за них домовладелец, наполовину грек, наполовину болгарин, пытался вздуть цену – как же, нигде во всей «Гръцкой махалле» не найдется такой роскоши!

Переговоры вела Фро, сносно владевшая греческим. Порой Лютйоганн вставлял пару фраз по-болгарски – выучил, пока стоял в Варне со своей субмариной. Фро уверяла, что из-за этого хозяин и уступил: ему польстило, что европейские путешественники владеют и греческим, и болгарским.

Белых, Вий, Карел были представлены как наемные матросы – согласно легенде, Лютйоганн собирался купить в Варне шхуну и на ней возить из Архипелага муку. Матросы были неразговорчивы и лишь угрюмо зыркали в ответ на вопросы чересчур словоохотливого домовладельца.

Местную прислугу – мальчишку-грека и старика-болгарина – отправили в краткосрочный отпуск с наказом не появляться, пока гости не съедут. «Матросы» поселились на первом этаже, верх отошел Лют-йоганну и Фро. Немец демонстративно устроился в боковой комнатке, предоставив хозяйскую спальню в безраздельное владение напарницы. Фро тут же затребовала с «Улисса» Анну (богатой даме неприлично путешествовать без служанки!) и настрого запретила ей покидать дом. Это было лишним – девица, перепуганная соседством «нехристей», и сама не рвалась на волю.

Карел оборудовал домишко кое-какими средствами сигнализации, включая камеры видеонаблюдения. Пост контроля расположили тут же, в помещении бывшей лавочки. Здесь группа и собралась вечером, чтобы подвести итоги очередного дня операции.

– Что ж, Блэксторма мы нашли, – докладывал Белых, прихлебывая раскаленный кофе из крошечной чашечки. Кофе варил Ваня Калянджи, оказавшийся знатоком изысканного напитка. На кухне нашлось все необходимое для его приготовления, включая медные джезвы, противень с песком и целый набор пряностей, и теперь группа наслаждалась этим поистине восточным удовольствием.

– Англичанин взял манеру шастать по трущобам, причем обряжается для этого в какие-то обноски…

– Что, под турка косит? – удивился Карел. Он уже два дня не покидал гостеприимного жилища. – Тоже мне, Лоуренс Аравийский!

– Для этого у него внешность неподходящая. Он и за грека не сойдет со своей веснушчатой англосаксонской физиономией. Блэксторм ходит в сопровождении какого-то ирландского мордоворота – мы видели, как тот расшвырял пятерых оборванцев, попытавшихся взять чужаков на гоп-стоп. Да и сам репортер малый не промах: носит тяжелую трость, вроде ирландской баты, и ловко с ней управляется.

– Ну и где вы собираетесь его ловить? – спросила Фро. – Блэксторм с этим ирландцем – он что, бывает в одних и тех же местах?

– Так и есть. Какая-то дыра возле Цыганского базара. Заходят – и пропадают на несколько часов.