Крымские истории

Сообразил, что коль Она, его Ерена, секретарь по идеологии, значит, и Её кабинет где-то рядом с кабинетом первого секретаря горкома.

Не спрашивая разрешения у растерянной секретарши, прошёл через приёмную и открыл дверь, на которой на аккуратной табличке, красного цвета, бронзовой краской было написано: «Секретарь горкома партии товарищ Каленикова И. Н.».

Прямо у двери, словно зная, что он появится именно сейчас, стояла Она.

Лицо было измученным, чёрные круги под глазами говорили о бессонной ночи, но глаза, Её глаза, сразу же загорелись дивным светом, и Она вся устремилась навстречу ему.

Он, от неожиданности, рассыпал букет васильков у её ног и, слава Богу, что успел подхватить её в свои крепкие объятия, так как она потеряла сознание и упала бы в обмороке.

Через несколько мгновений она пришла в себя, всем телом прижалась к нему и еле слышно сказала:

– Господи, как же я тебя ждала. Всю жизнь ждала и знала, я знала, что мы непременно встретимся. Иначе было бы страшно несправедливо.

И только в это мгновение он увидел у неё на столе, в строгой маленькой вазе, букет васильков.

Она перехватила его взгляд, уткнулась ему в грудь лицом и прошептала:

– С той далёкой встречи – я только васильки и ставлю на стол. И здесь, и дома.

И они, оба, не размыкая объятий, удивлённо смотрели на многих людей, которые встали из-за стола в её кабинете, где она проводила совещание.

Опомнившись, но не отпуская его от себя, она сказала:

– Товарищи! Это – он! Моё счастье и моя судьба. Мы так долго, целую вечность, шли навстречу друг другу. И целую вечность не виделись.

И люди, ничего не говоря им в ответ, со светлыми улыбками, тихонько стали выходить из её служебного кабинета.

А они так и стояли недвижимо, боясь пошевелиться и потревожить своё запоздалое счастье.

Единственное, что Она сделала, освободив из его объятий одну лишь руку, дотянулась и взяла со своего стола красиво переплетённую книгу и протянула ему.

Открыв, так же одной рукой, не выпуская из другой её дивное тело, которое доверчиво на неё опиралось, первую же страницу этой книги, он задохнулся от волнения и счастья – это были его стихи, которые в далёкие годы он написал и посвятил ей и передал через своего сослуживца, отправляясь в далёкий Афганистан.

Заголовком первого стихотворения были бессмертные и святые слова:

«ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЁ»,

написанные его рукой в далёкое и невозвратное время.

«Слава Богу, – подумал он, – что именно этот девиз, эта высшая правда моей любви сбылась».

И он только крепче прижал её к себе.

***

Алые паруса мечты, надежды,

веры, любви должны, хотя бы раз

в жизни, появиться на горизонте у каждого.

Без этого – не то, что жить,

но и существовать невозможно.

И. Владиславлев

АССОЛЬ

Сохрани меня Господь, рассудок ещё не утратил, противопоставлять свои несовершенные заметки Великому Мастеру Александру Грину и предлагать на суд читателей какую-то новую версию его чудесной и светлой сказки – не дерзну и не собираюсь.

Нет, это неприкасаемо и трогать этого нельзя, ни при каких обстоятельствах. То, что явили мастера в своё время – должно таковым и остаться. А сегодня, к несчастию, все снимают и ставят «по мотивам».

Нет, господа хорошие, что видел автор и что гением своим высветил, давайте и постигать. Смотришь, может и приблизимся к совести и правде и не Ксению Собчак во всех рейтингах будем ставить впереди даже Гагарина, а задумаемся о том, для чего приходит человек в этот мир и какой след он должен в нём оставить.

А то мы уже и так запутались в повторах, бесстыдных и низкопробных: «Тихого Дона» – Сергеем Бондарчуком (грешен, каюсь, товарищи и коллеги знают, что и сам, не зная какой вселенский позор за этим стоит, писал письма и в адрес минкульта, и итальянцам, чтобы вернули на Тихий Дон – «Тихий Дон мэтра. Помню, отрезвление наступило лишь в тот миг, когда позвонил лично Скобцевой, и как она меня отчитала, попросила не лезть в эти их семейные и личные проблемы. Но я-то не знал, что они сулят «святому семейству» огромные деньги, как это впоследствии и выяснилось. Да простит меня почтенная актриса, но её мать Григория в этом фильме – самый страшный и чудовищно-нелепый образ. Ну, да это к слову), «12» Михалковым, пиес Захарова (именно так, так как к творчеству великих наших предшественников они никакого отношения не имеют) «по мотивам» Чехова – что становится просто стыдно и противно.

Ну, ладно, ослабели они рассудком, да и денег им немеряно платят за такое, с позволения сказать, «творчество», но мы-то почему ввергаем себя в добровольное сумасшествие и смотрим этот бред?

Не сними мэтр свой «тихий дон», пишу специально с маленькой буквы, и остался бы в нашей памяти автором великой «Войны и мира», «Судьбы человека», исполнителем пристойных ролей в иных фильмах. А так – стыд и бесчестье.