Крымские истории

И я, только придя в себя, и попросил у неё руки и сердца. Тогда она была фельдшером батальона, гораздо моложе меня.

А в девяностом году она погибла в Баку, спасая от расправы старую армянку. Нож погромщика вошёл ей прямо в сердце…

Я проводил Ольгу к её санаторию и получил приглашение подняться к ней в номер.

И, как в юные лета, этого не сделал.

Назавтра она уехала из Ялты, даже не известив меня об этом.

Наверное, так было самым правильным. В одну реку дважды не входят. И я – даже вослед ей, для себя лишь сказал:

«Нет, Оля, ты ошибаешься. Я не могу тебе сказать сейчас, что люблю тебя, как и прежде. Я люблю память о тебе, но лишь в том времени, в котором мы были молодыми и юными.

Да, болел тобой долго, это правда, но затем – спасибо судьбе и жизни, я нашёл своё счастье и смысл жизни».

И я почувствовал, как она, будучи от меня далеко, вздрогнула и раздался её голос в моём сердце:

«И ты меня больше не любишь?»

«Нет, не люблю, но храню светлую и добрую память о той девочке, которая любила меня почти сорок лет назад. И я её любил.

А потом – на меня смотрят везде, куда бы я ни приехал, ЕЁ глаза – с портрета, который я сделал уже в наши дни и я его вывешиваю на стену везде – в гостинице, в любой армейской ночлежке.

И говорю с ней, молодой и красивой, в камуфляже, с сержантскими лычками на погонах и двумя орденами Красной Звезды на груди.

Второй из них, как ни смешно, ей дали за меня, за моё спасение на поле боя.

Как же, важный столичный начальник и она его спасла, за это полагался орден.

И я всегда, уходя и приходя в своё жилище, прикасаюсь к её портрету своей рукой и шепчу: «Спасибо ТЕБЕ. За всё. За то, что был счастлив, за то, что ТЫ меня любила. Без расчёта и выгод, не думая о моём генеральстве и о моей Золотой Звезде.

Просто любила. И шла на край света, не спрашивая, а сколько же лет будешь учиться в четырёх мединститутах, в которые переводилась…

И родила мне прекрасного сына и дочь, которых научила чтить отца и любить своё благословенное Отечество.

Мне очень плохо без ТЕБЯ.

Если бы ТЫ знала, как мне плохо без ТЕБЯ, но я не могу осквернить память о ТЕБЕ, и представить рядом с собой другую женщину, пусть даже она была любима в прошлом.

Другой, такой, как ТЫ, нет в целом мире.

Да я и не искал других. Всегда, узнав ТЕБЯ, был тебе верен и любил только ТЕБЯ, родная моя, счастье моё светлое и такое далёкое, недостижимое сегодня.

Не докричаться и не дозваться ТЕБЯ только. Слишком далека дорога, по которой ТЫ ушла навсегда, безвозвратно.

А я… всё жду ТЕБЯ и думаю о той встрече, которая у нас впереди

Увижу ТЕБЯ и с великим восторгом любящего сердца прокричу на всю Вселенную:

«Да, Святится Имя, Твоё!».

***

Перед прошлым не надо

благоговеть и постоянно призывать

его в свидетели сегодняшнего дня.

А вот помнить о том, что жизнь

не делится на вчерашнюю и

сегодняшнюю, непременно следует.

Она – едина. Ни прервать,

ни вычеркнуть ничего из неё нельзя.

И. Владиславлев

ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО

Как страшно защемило сердце. Оно всегда у меня начинало болеть в те редкие теперь минуты, когда я приближался к этому месту.

Ровно три года назад, у этого берега, движимый необъяснимым чувством отчаяния и боли, не для облегчения, нет, а для того, чтобы слиться с НЕЮ во Вселенной, во всей Безбрежности, я и бросил в пенные волны моря своё заповедное, то, самое первое, объединяющее с НЕЙ обручальное кольцо.

Мне кажется, ОНА не осудит меня за этот поступок, ибо в той жизни мы ещё встретимся и мне, нет, не ЕЙ, а лишь мне – держать ответ пред НЕЮ за все мои прегрешения.

Не думаю, что их было много, но и отрицать их наличие – совести не хватает.

Но это когда будет? Только Господу ведомо, а так, мне кажется, и не перерывается моя связь с НЕЮ через водную стихию, которую ОНА так любила и в которой остались атомы ЕЁ тела.

Так было и сегодня. Стараясь унять боль в сердце, я зашёл в прибрежный ресторанчик и устроился за любимым столиком.

Коньяк остудил голову, она наполнилась лёгким теплом и боль уже не столь беспощадно сжимала измаявшееся сердце.

И услышав объявление, что предлагается морская прогулка на теплоходе, со звучным названием «Саманта Смит», я направился к кассе.

Знакомый берег, очертания едва видимых в дымке Ореанды, Ливадии, знаменитых в Советском Союзе домов отдыха и санаториев, дополнялись уродливыми новостройками – роскошными замками «новых украинцев» под красными крышами.

«Точно, как у нас на Рублёвке» – подумал я, – и смотреть на берег при этом мне сразу расхотелось.

Уйдя в свои мысли я даже закрыл глаза. Задремать мешал привычный и равнодушный голос экскурсовода, которая, наверное в тысячный раз, рассказывала о беседке Курчатова, о летней даче императрицы, последней, и об иных прелестях Южного берега Крыма, которых здесь в изобилии.