Крымские каникулы. Дневник юной актрисы

Ирочка мечтала о елке, и Тата принесла какое-то чахлое деревце, которое мы нарядили тем, что было у нас под рукой: лентами, шарами из цветной бумаги, конфетами, которые Павла Леонтьевна в тайне ото всех сберегла к празднику. Наша елочка неказиста, наше веселье принужденно, наши мысли заняты одним: что будет дальше? Многие надеются на Деникина. Я уже ни на кого не надеюсь. Устала надеяться, устала разочаровываться в своих ожиданиях. Зато научилась пить водку. Никогда не понимала, что люди находят в этом напитке, не имеющем ни вкуса, ни цвета, а только дерущем горло, а теперь поняла, что дело не во вкусе, а в тепле, которое ненадолго появляется внутри. Пить водку меня научила С. И. Моя добрая Павла Леонтьевна ругает ее за это.

Письма из дома не радуют. В Таганроге еще хуже, чем здесь. Забастовки, тиф, стреляют каждую ночь. К последнему письму приписал несколько строчек отец. «В такое время мы все должны быть вместе. Приезжай», – написал мне он после двух вежливых фраз, посвященных моим успехам. Подумать только! Мой отец оценил мои сценические успехи и едва ли не гордится ими! Не обольщаюсь. Подозреваю, что это всего лишь кусочек колбасы в мышеловке. Отцу хочется, чтобы я вернулась домой. Поняв, что угрозами и проклятьями он своего не добьется, отец решил прибегнуть к лести. Я очень хочу повидаться с родными. В такие времена, как сейчас, родство воспринимается иначе. Не как пустой звук, а как связь, помогающая людям выжить. Но я не могу вернуться домой. Я могу только наведаться. Жизнь моя принадлежит театру. Сколь бы выспренно ни звучали эти слова, для меня в них нет никакой выспренности. Несмотря на все происходящее, люди все же приходят на наши спектакли. Зал неполон, хорошо, если занята половина мест, но половина – это лучше, чем ничего. Самое страшное проклятье для актера – это: «Чтоб ты играл при пустом зале!» Надеюсь, что у нас до такого не дойдет. С. И. советует Е-Б. поставить нечто современное, очень современное. У нее есть на примете автор, написавший пьесу о двух братьях, один из которых монархист, а другой большевик. С. И. уверена, что публике понравится пьеса, затрагивающая столь животрепещущую ныне тему раскола. Е-Б. упорствует, говорит, что, пока он жив, его труппа не станет ставить подобную чушь. Я на стороне Е-Б. Животрепещущее не означает хорошее. Назначение театра не только развлекать, но и просвещать, возвышать, делать лучше. Не стоит жертвовать классикой в угоду сборам. Не исключаю, что С. И. придерживается того же мнения, а ее предложение есть не что иное, как желание помочь бедному юноше, автору пьесы. С. И. если уж принимает участие в чьей-то судьбе, то старается на совесть. Она давала нам с Павлой Леонтьевной прочесть эту пьесу с довольно неоригинальным названием – «Красное и белое». Сразу же приходит на ум «Красное и черное» Стендаля. Мне пьеса не понравилась. Она написана торопливо, небрежно и с чрезмерной напыщенностью.

2 января 1919 года. Симферополь

Заболела Павла Леонтьевна. Лежит в постели без сил, ее лихорадит. Доктор подозревает тиф. Ужасно! Мы с Татой не отходим от нее. Писать ни о чем не могу, мысли путаются, рука дрожит.

10 января 1919 года. Симферополь

К счастью, у Павлы Леонтьевны не тиф, а инфлюэнца. Ей уже лучше. Первое, о чем спросила она, придя в себя, так это о спектаклях. Мы успокоили ее, сказав, что Е-Б. нашел ей замену и все хорошо. На самом деле хорошего мало. После Рождества зрителей почти нет, обстановка в городе неприятная. Треть нашей труппы разбежалась. Многие откровенно говорят о том, что красные скоро будут в Крыму. На самом деле они еще далеко, но настроения царят пораженческие. Как сказал Е-Б., если с большевиками не покончено до сих пор, стало быть, они представляют собой серьезную силу, с которой приходится считаться. Ах, если бы дело было в одних только большевиках! Новые власти в Крыму решительно ничего не делают. Только поспешили объявить Сулькевича реакционером. Охаять предшественника дело нетрудное. Трудно сделать так, чтобы жить стало легче. Павла Леонтьевна называет нынешнее крымское правительство «временщиками». Они и сами не скрывают того, что находятся у власти временно, но разве это может служить оправданием их бездействию? Но что мне до местных властей и всех властей на земле, если моя милая Павла Леонтьевна идет на поправку. Она уже встает, и глаза ее полны обычного живого блеска. Я счастлива. Все мы счастливы.

17 января 1919 года. Симферополь