Крымские татары в Великой Отечественной войне

По воспоминаниям очевидцев в тот период все жили в ожидании новых волн депортации. Прежде всего, это касалось еще сохранившихся в Крыму национальных групп: евреев, караимов, крымчаков, поляков, чехов, эстонцев. Люди действительно сушили сухари и, дабы не повторить ошибку крымских татар, которые оказались совершенно не готовы к депортации, заранее думали о том, что нужно будет взять в первую очередь.

Также некомфортно чувствовали себя русские, украинцы, которые пережили оккупацию. Они быстро осознали себя людьми второго сорта и тоже готовились к худшему.

Рядовые партизаны из числа крымских татар, армян, болгар, греков полностью разделили судьбу своего народа в одночасье став совершенно бесправными. По-иному сложилась судьба представителей партийно-советской номенклатуры. Андрей Сермуль в своих воспоминаниях писал:

«Чусси, Македонского, Якустиди и других партизан-греков, болгарина Генова выслали не в административном порядке, а вызвали в Москву и, якобы с ними беседовал Маленков, который сказал им, что в Крыму им пока не следует находиться, и предложил выбрать места работы за пределами Крыма. Большинство отправилось на Северный Кавказ… Македонский работал председателем грозненского горисполкома (т. е. мэром Грозного после выселения чеченцев), Чусси был директором курортторга в Минводах, Генов стал работать начальником Ростглаввино (там в Ростове после эвакуации обосновалась «Массандра» и Соболев, ее директор, устроил Генова к себе. Пристроились и другие партизаны. Года через полтора-два большинство вернулось в Крым» [56].

Значительно хуже события развивались в отношении крымскотатарской партийно-советской номенклатуры. Только единицы избежали комендантского режима, а в Крым, подобно грекам, не вернулся никто.

А как события развивались в Действующей армии?

Ни в газетах, ни в сообщениях ТАСС о состоявшейся в Крыму депортации не сообщалось. Военнослужащие 2-й гвардейской, 51 армии, Отдельной Приморской, 4 и 8 воздушных армий, подразделения которых 18 мая находились в Крыму, сами стали невольными свидетелями, а порой и участниками, этих драматических событий. Герой Советского Союза Амет-хан Султан находился в родительском доме, когда в него ворвались солдаты.

Мне доводилось слышать несколько рассказов о том, что многие военнослужащие из числа крымских татар, оказавшиеся в этот роковой день дома в отпуске, были, вместе с семьёй депортированы. Народная молва сохранила рассказ о десятках расстрелянных таких отпускников.

Первоначально я относился к этому рассказу скептически. Полагая, что не могли же эти военнослужащие исчезнуть бесследно, но когда составил поименный мартиролог всех крымских татар участников Великой Отечественной войны, то был ошеломлен тем, какое большое количество крымских татар из числа подразделений, участвовавших в освобождении полуострова, пропало без вести в апреле-мае 1944 года. Речь идет на десятки людей.

На всех остальных фронтах о прошедшей депортации стали узнавать только после того, как в части стало поступать пополнение из Средней Азии, которое и принесло известие о депортации. Первоначально я считал, что в жизни военнослужащих крымских татар рядового и сержантского состава: пехотинцев, артиллеристов, танкистов, саперов, шоферов… практически ничего не изменилось. Не сказалась депортация и на наградной политике, но только в том случае, если награждение осуществлялось приказами командира полка, бригады или дивизии. То есть медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», орденами Красной Звезды и «Славы III степени». Этими наградами крымских татар награждали также как и раньше. Кардинально по-иному стало отношение на уровне командующего армией, фронта, о чем читатель сможет убедиться, познакомившись с представленной в книге статистикой.

Самым болезненным образом депортация сказалась на крымских татарах, ставших старшим политсоставом Красной армии. Если до мая 1944 года крымского татарина комиссара полка награждали синхронно с его командиром, причем статус награды, как правило, был достаточно высок, то после депортации награждения прекратились полностью. Значительное число старших политработников были переведены в резерв.

Примечательна судьба самого известного из них.

Рис. 5.2. Булатов Исмаил