Крымский Джокер

«…Ещё одна смерть — что может быть печальнее? — я ищу новые темы.

Довольно нам скорбеть об утратах и отчаиваться при виде окружающих! Моря слёз уже пролиты, и острова радости ждут своих робинзонов. Пусть не будет больше ничего, что может омрачить наши взоры.

«Благая весть», «нирвана» — оставим всё это бесплодным коровам, жующим свою вековую жвачку. И бросимся прочь из удушливого склепа человеческой истории.

Пришла пора новыми огненными буквами написать нашу историю, и пусть эти надписи засияют не на «руинах старого мира» — смердят эти обломки. Я хочу увидеть новые священные строки на чистом небе рассвета, который встретил когда-то Заратустру на далёких горных вершинах, где и сейчас ещё можно услышать незатихающее эхо:

«И сказали мне, что эта дорога ведёт к океану Смерти. И повернул я с полпути обратно. И с тех пор тянуться предо мной кривые и глухие окольные тропы…»

Марина аккуратно положила между страниц половинку доллара, поправила подушку под головой спящей девочки и закрыла глаза. Так она просидела несколько минут. Потом, очнувшись, задёрнула тёмно-синий светофильтр на иллюминаторе, открыла книгу и стала читать дальше.

Над Атлантическим океаном всходило солнце…

Конец

Приложение

Б.Ю. Фролов «Путь из бездны»

* * *

Ещё одна смерть — что может быть печальнее? я ищу новые темы.

* * *

Ты даже здесь боишься темноты?

Что же ты будешь делать после смерти…

* * *

Начинать каждый раз всё с нуля — тяжкий удел бессмертных.

* * *

Довольно нам скорбеть об утратах и отчаиваться при виде окружающих! Моря слёз уже пролиты, и острова радости ждут своих робинзонов. Пусть не будет больше ничего, что может омрачить наши взоры!

«Благая весть», «нирвана», «спасение» — оставим всё это для бесплодных коров, жующим свою вековую жвачку, и бросимся прочь из удушливого склепа человеческой истории. Пришла пора новыми огненными буквами написать нашу историю. И пусть эти надписи засияют не на «руинах старого мира» — смердят эти обломки. Я хочу увидеть новые священные строки на чистом небе рассвета, который встретил когда-то Заратустру на далёких горных вершинах, где и сейчас ещё можно услышать незатихающее эхо:

«И сказали мне, что эта дорога ведёт к океану Смерти. И повернул я с полпути обратно. И с тех пор тянуться предо мной кривые и глухие окольные тропы…»

* * *

Когда-то и меня посетила простая мудрость. Но к чему мне её нехитрые утехи, когда дух рвётся в чёрное неизведанное ледяное пространство, имя которому — Бессмертие.

«Не ты один, — скажут завистники, — стремишься попасть в эти края!»

«Но многие уже там, — возражу я, — и они близки мне…»

«Посмотри на свои жалкие крылья, глупец, — засмеются тогда окружающие, — нет в них ни силы, ни стремления — давно заросли жирком твои крылья!»

Пусть мои рассуждения послужат ответом на эти, во многом справедливые, упрёки.

* * *

Разросшееся дерево чужих мыслей отбрасывает густую тень и на мою бедную голову. Красивое и сильное стоит оно на моём пути и манит безмятежной прохладой. Кругом же видится мне дикая скалистая пустыня, где носятся бестелесные демоны, поджидая добычу. Я знаю их повадки и коварный нрав. Это пороки и добродетели рода человечьего предвкушают очередную жертву.

И теперь я хочу совершить жертвоприношение, в котором жрец и агнец поменяются местами.

Эти химеры, питающиеся своими же родителями — людьми, — должны исчезнуть. Нечто должно придти на смену Богу и Дьяволу. Засиделись эти два вечных соперника в ваших мутных трусливых душах. И не важно, если вместе с ними пропадут и сросшиеся с ними предрассудки, обычаи и обряды. Грядущее время потребует новых чудовищ.

Приговор добродетелям и порокам был подписан давно. Как только первый человек усомнился в их естественной природе, они уже были обречены. И любое рассуждение на эту тему, как известное, так и невысказанное, приводит, в конечном счёте, лишь к выводу, что пороки и добродетели просто мешают нормальному здоровому существованию.