Крымский Джокер

Но он выражает это духовно благодаря тому, что он от него отказывается. Желание, которое должно было вывести его в действительность, но разбилось о невозможность, теперь оказывается обращённым вовнутрь, — а потому оно не бывает потеряно и не бывает забыто». (С. Кьеркегор).

Но здешний мир настолько загадочен и непредсказуем, что можно набраться смелости и пойти дальше.

Обращённое вовнутрь и сохранённое таким образом желание, с течением времени может вызвать такие изменения во внешнем мире, что вполне могут быть созданы условия для его осуществления.

И важно то, что несущественные мелочные желания долго не хранятся внутри нас. Тем самым исключена ошибка «материализации» какой-нибудь уж откровенной глупости.

Так как немало должно пройти времени, чтобы сильное желание смогло бы найти себе подходящую ситуацию для завершения в действительном мире.

Но, к сожалению, люди недальновидны и безответственны. Они часто вынашивают злобные и мстительные желания, которые, вырвавшись наружу, приносят немалые беды.

Существуют и реальные действия, которые, так или иначе, способствуют реализации желания.

Но если желание не «заперто» внутри тебя, оно является помехой, сродни миражу в пустыне. И самое опасное, что большинство материальных шагов вызывают множество различных ответвлений и реакций. И вскоре может случиться так, что столь бережно хранимое желание при его осуществлении не принесёт тех подарков, что так долго ждали. Будет потеряна лёгкость или видимость лёгкости приобретения. А такой результат не всегда по вкусу.

Поэтому следует лишь бережно хранить свои неисполненные желания внутри себя. Доставать их время от времени, как перебирают дорогие и любимые книги, зная, что для каждого придёт свой срок. И с огромной тщательностью выбирать новые драгоценности для своей невидимой коллекции.

Так прививается вкус к жизни.

* * *

«Вера — привычка к основным духовным принципам, лишённым оснований» — чётко сформулировал определение главный антихристианин девятнадцатого века.

Можно зайти и с другой стороны: «…каждый получает то, во что он верит»- старое искушение хитреца-Воланда. Веришь в полное небытие — пожалуйста. Христос и Судный день — дело вкуса.

Вечное перевоплощение — и оно твоё. Вполне разумный индивидуальный подход.

Я тоже многому верю.

Я верю, что я существую. Только не вполне осознаю где. Я чувствую много скрытых пружин этого таинственного мира. Но не могу поверить ни в одну — они настолько хорошо замаскированы, что их не так просто увидеть любопытному. Иногда я просто проверяю мелодичность их звучания, задевая их своими неуклюжими руками.

Я верю, что являюсь частью чего-то целого и невообразимого, и все окружающие меня индивидуальности, сознания, души тоже часть этого целого. Очень часто от этого у меня захватывает дух.

Рождение и умирание сознаний мне представляется в образе жидкой ртути, от которой отпочковываются различные по величине и форме шарики. В то же время другие шарики вливаются в общую большую часть.

Рождение и умирание физической плоти видится мне в образе бумажного кораблика, пущенного по реке Времени. Весело бежит он по воде. Но чем дальше, тем больше набухает он. Бег замедляется, и вот уже только раскисшие бумажные хлопья медленно удаляются в темноту.

О вере слишком много говорилось, и будет сказано ещё. Но почему-то веру всегда связывают с религией. Верить, что наступит следующий день — уже довольно безрассудно и смело.

Неужели всё-таки нелишним окажется обол для Харона, положенный тебе под язык после смерти? Как знать…

Но видно всё это — лишь такие же образы, как и мои бумажные кораблики, но только общепринятые и закалённые временем.

И какими наивными представляются все споры и дискуссии о христианстве и буддизме, о протестантстве и вечной загробной жизни тому, кто верит, что он есть, и кто прислушивается к голосу собственного сердца. Только его едва слышный стук может мне рассказать, что я жив и будущее грядёт. Этот звук мне гораздо слышнее, чем Трубный глас и вопли грешников в аду.

Только ему я верю до конца.

* * *

Об одном лишь жалею я — о том, что скоро умру. Но это не страх и не привычка к жизни. Это только грусть о предстоящем угасании ещё одной великой любви человека к самому себе.

* * *

Что-то слишком много разговоров, не правда ли?.. Иногда так хочется тишины.

Слушай, сын, тишину,
эту мёртвую зыбь тишины,
где идут отголоски ко дну,
где немеют сердца,
где не смеют поднять лица…

— Вы не любите стихи? И не знаете, зачем они нужны? А что же вы любите?

— Мы любим пожрать. В самом прямом смысле этого слова. Да так пожрать, чтобы и пьянство в радость, и похмелье всласть. И пива, пива!

И девочек!

Крра-сот-та!

«Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда? — так вопрошает последний человек и моргает. «Счастье найдено нами», — говорят последние люди и моргают».

И я, грешный, похоже, моргаю вместе с ними. Потому что тоже люблю пиво и девочек, и часто поутру на свинарник похожа душа моя.