Крымский Джокер

то, что Игорю только недавно стукнуло семнадцать. Как выяснилось, он тоже в этом

году поступил на первый курс матфака. Но, правда в отличие от меня, успешно завершив

сдачу вступительных экзаменов, уже с недельку как принимал различные горячительные

смеси. И, конечно, ни о какой утренней клятве первокурсника слыхом не слыхал. О това-

рищах там. О братстве студентов. И прочей чепухе.

Как бы там ни было, он сразу расставил всё по местам:

-Сколько монет у тя, гуманоид?

78

-Двенадцать рублей, - промямлил я, вспоминая наказ мамы особо не шустрить в расхо-

дах.

-О-оо!… ништяк…Так мы на пьянчике щас чудно отоваримся!

И с этими словами, странный паренёк поволок меня к окну.

- Давай через дверь…- поосторожничал я, прикидывая незнакомое слово «пьянчик» к мое-

му скудному школьному словарному запасу.

-Ты чо, мужик – полвторого ночи… Какие двери?

И Игорь ловко сквозанул обратно в проём окна, и, повиснув на руках на подоконнике,

спрыгнул на землю. Я тоже осторожно проделал эту процедуру.

Но очень скоро я узнал, что такое «пьянчик». Пьяный угол. И почём там ночью самогон

и портвейн. Да и многое другое…

Следующее утро университет встретил без двух первокурсников, которые с припухши-

ми лицами еле доползли только к началу третьей пары…

-3-

Понимаешь, Витёк - все далёкие события и люди, сильно повлиявшие на мою жизнь, ви-

дятся мне сегодняшнему более отчётливо, чем прошлая неделя. И, когда я, пытаясь об-

мануть время, заводил некое подобие дневника, всё мною написанное, каким-то непости-

жимым образом превращалась через несколько лет в творение чужого пера и фантазии.

Где-то здесь кроется сильный подвох природы, - ощущал я своим сумбурным сознанием.

И в тщетных попытках перепрыгнуть через изменчивость мироощущения, я снова и

снова обращался к книгам. Мне казалось, что вот-вот скажется то, о чём так много и

безнадёжно пишутся тысячи страниц. Но чем больше впитывал я в себя мудрость фи-

лософов и писателей, тем дальше уходил я в определении своего верного местоположе-

ния и предназначения в этом мире. И, наверно, благодаря излишней любознательности,

мне теперь уже не слышатся по ночам тихие шаги Степного Волка. И совсем уж поте-

ряна свежесть причастности к чему-то неземному, неприступному. И в этой новой зре-

лости я чувствую себя, честно говоря, обобранным и жалким. Теперь лишь недолгие при-

ступы похмелья возвращают на миг далёкое ощущение странности и зыбкости каждого

вздоха, каждого дня…Временами бывает так тоскливо – не поверишь!

Но я отвлёкся…