Крымский Джокер

нескольких купюр немедленно отоварили их в сельпо и устроили небольшую попойку.

Пили все. Даже преподаватели у себя в каморке. Безумная радость возвращения домой,

которое было куплено безвестной покалеченной героиней, охватила весь народ. Неужели

скоро можно будет интеллигентно оправляться в унитаз типа очко, а не блуждать по

лесополосе, натыкаясь на кучи дерьма и стыдливые стайки студенток?

Вперёд, к знаниям и стипендии! Долой сельское хозяйство во всех его уродливых формах!

И погрузившись в автобусы, толпа одичавших дурно припахивающих студентов распро-

щалась с кошмаром по имени «колхоз».

-8-

Чтобы лучше понять моё внутреннее состояние в начале самостоятельной жизни,

нужно представить себе оживший клубок шерстяных ниток разной плотности и тол-

щины, застрявший глубоко в пищеводе. Конечно, крутило меня неслабо. Здесь и ранний

романтизм с учащающимися на глазах полупьяными совокуплениями. И потребность

87

уйти из жизни молодым не ради красного словца. И невероятная тяга к совершенно не-

понятной науке под туманным названием «высшая математика».

И рано проснувшись с похмелья, и сидя на парах в универе, и вечером, в конце коридора, с

тридцатой папиросой в давно не чищеных зубах – всегда и всюду присутствовал физиче-

ски ощутимый зуд в грудине.

«Надо что-то ещё… Что-то идёт не так…Это не моё… Почему я жив?.. Зачем трезв?

На хера так нажрался?…Кто это спит рядом?…Дайте курнуть…Нет-нет…Не надо!

Кто это, боже? Теорема Коши-Вейерштрасса…Что за дебилизм так писать

конспект?.. Какого члена надо декану?…Где бабки, бля? Вчера ещё были…Классная зад-

ница у этой козы…Херня – прорвёмся…Жаль будет маму. Когда повешусь…»

Такая несусветная чушь вплеталась в мои дни и ночи первых месяцев учёбы. Обстанов-

ка в нашей комнате в общаге была, мягко говоря, не совсем здоровой. Трое пьющих и не

брезгующих лёгкими наркотиками молодых людей с неадекватной психикой, отягощён-

ных непростыми зачётами и экзаменами.

Длинный (Шурик), Толстый (я) и Бородатый Игорь. И четвёртый – комсомолец, с гипер-

трофированным желанием жить, учиться и работать, Витя Молибог. За одну такую

фамилию, казалось, можно убивать. Но мы крепились как могли. А Витя продолжал

пить нашу кровь, добросовестно назначая дежурных и ответственных за варку супа из

дерьма.

Нас не любили, и это понятно. Как можно любить человека, из башки которого девоч-

ки, сидящие в аудитории на задней парте, все три пары вынимают перья от подушки и

строительный мусор. И где же это ты спал, дружок?…