Крымский Ковчег

– А зачем на самом деле потребовалось то вещество… из зараженного городка? И чем поможет Лена, она ведь точно не бог, или вы ее выбрали, потому что она умирает?

– Вещество здесь, за пределами города падших, это практически энергия в чистом виде. Того количества, которое добыли вы, хватит на локальную ядерную войну. А девушка… По образу и подобию – помнишь? Боги и люди. Лена – один из потомков многочисленных потомков создателей. Метис. Как и Кривой, только у нее практически чистый генокод. Виджра может ее принять за одного из своих создателей и просто выполнить ее приказ.

– А если не примет?

– Тогда в дело вступит план «Б». Включится алгоритм самоуничтожения. И этот вариант меня тоже устраивает.

– Я даже как-то боюсь спрашивать, почему он тебя устраивает…

– Правильно боишься. То, что мы в Петербурге, а падшие в Москве, не так и важно, если машина решит себя убить. Радиус разрушений – около полутора тысяч километров. Никто не спасется. Согласись, это довольно изящное решение, я, в любом случае, не прогадаю.

– Никаких эталонных образцов…

Мария не отвечала. Она знала, что все уже пошло не так. Знала тогда, когда Ефим только садился в лифт. То, что она собиралась сделать, не было жестокостью. Им, так же как всем населяющим Восточную и Северную Европу, оставалось недолго.

– Ефим, принеси ковчег.

– Нет.

Далеко ходить директору за деревянной коробкой с веществом, добытым в городке, не пришлось бы, да и носить тоже. Всего-то и надо было – аккуратно поруководить манипулятором с помощью двух джойстиков – вверх-вниз и влево-вправо.

– Мария, – директор, к собственному изумлению, начал немного заикаться, – я не буду этого делать и никому не разрешу! А код знаю только я…

Николай почти успел. Он был все же хорош, только не для нее – не для Третьей. Мария вытянула перед собой ладони, так что ее указательные пальцы касались друг друга. Она просто одним движением резко развела их. Двое мужчин умирали с одним выражением лица – крайнего удивления. Телохранитель успел вытащить из кобуры пистолет. Но сил нажать на спусковую скобу уже не осталось.

– Лена, иди туда! – Мария не сомневалась в реакции девушки.

И та действительно направилась к Виджре. Было бы более нормально, если бы она изо всех сил побежала к лифту. Но Лена сейчас снова погрузилась в то состояние, которое нормальным не назовешь.

Мария приложила ладонь к стеклу термоса. Код она не знала, но он ей был и не нужен. Это стекло могло выдержать выстрел гранатомета, но не устояло перед женской ладонью. Сначала трещины появились на внутреннем стекле, потом на внешнем, Мария отняла руку, и термос просто раскрошился в безобидный стеклянный порошок. Все ингредиенты на месте – человек с чистым ДНК, Виджра и топливо для инструмента богов.

– Я возьму это, – Елена заговорила впервые после лазарета, действовала она не очень быстро, но максимально точно. Ковчег оказался в ее руках, и тягучая черная жидкость текла из него, описывая круг вокруг Третьей, которая в этом городе и в это время называла себя Марией.

Елена всегда отличалась исключительной точностью движений: стоило предмету попасть ей в руки, как он делал ровно то, что девушка от него хотела. То есть передвигался с точностью и определенностью немецкого трамвая – строго по рельсам и со всеми остановками ровно в то время, которое предусмотрено расписанием.

Мария боялась пошевелиться, ее ладони, столь много знающие и умеющие, замерли, ее глаза видели только одно – черную жидкость, замыкавшую круг. Странным образом вещества хватило как раз на это кольцо.

Лифт с Леной уже тронулся, когда Мария, наконец, сделала шаг. Десятки капель потянулись к Марии, но лишь для того, чтобы снова опасть, превращая круг в кляксу. Когда-то, очень давно, такой круг мог ее остановить. Мария вышла из лаборатории, и вещество взорвалось сотнями нитей, вытянувшимися к телам Николая и Ефима. Вещество питалось.

Глава тридцать девятая Браслет и шпага

Перейдя черту, важно убедиться, что это кто-то заметил.

На берегах Рубикона

Серьезные мощные машины выдают себя на малом ходу. Как большие хищные кошки, бесшумно подкрадываются, мурлыкая на малых оборотах. Трицикл Дворника был из породы, самое малое, пещерных львов. Они уже разогнались километров до двухсот, а мотор все так же почти не выдавал себя.

Антону казалось, что он попал в старый советский фильм про войну, причем почему-то в роли фашиста на мотоцикле с коляской. Не хватало пулемета и партизан в засаде.

Влад вцепился в сиденье. Скорость при такой массе экипажа практически не чувствовалась, но Лозинскому хватало воображения, чтобы представить себе силу удара, если вылетишь на повороте.