Крымский оборотень

– Да, я понимаю, – кивнула Ласточка. – Простите за мою неуместную иронию. Спрашивайте. На какие вопросы смогу – отвечу.

– В каких отношениях вы были с Бильярдистом? – спросил Завьялов.

– Ни в каких, – спокойно ответила Ласточка. – Верней, в таких же, как и с другими членами «Салгира».

– Но Гиви говорил, что… – Завьялов не закончил фразу и неопределенно пошевелил пальцами.

– Да, Бильярдист намекал мне на какие-то особые отношения со мной, – сказала Ласточка. – Говорил, что я ему очень нравлюсь как женщина, ну и все такое… Даже просился, чтобы я пустила его к себе жить. То есть чтобы мы жили вместе… Но я ему отказала. Так что ничего этакого между нами не было. Вы это хотели от меня услышать?

– Я хотел услышать от вас правду.

– Вот, я вам ее сказала.

– Когда и как вы познакомились с Бильярдистом? – спросил Завьялов.

– Тогда же, когда и другие члены группы, – ответила Ласточка. – Кажется, весной сорок третьего года. Да, именно тогда.

– И как вы с ним познакомились?

– На явочной квартире. Его нам представил Карагач. Наш старший… – Ласточка вздохнула и помолчала. – Сказал, что он наш новый товарищ, его рекомендовали партизаны как человека надежного и проверенного, что он раньше был в другой подпольной группе, которую немцы разоблачили… И спасся едва ли не один из всех. Мы, конечно, поинтересовались как, мол, так получилось, что он спасся…

– Дальше можете не продолжать, – прервал Завьялов. – Эту сказку я уже слышал.

– Вы считаете, что это сказка? – взглянула на старшего лейтенанта Ласточка.

– Всякое бывает, – пожал плечами тот. – Может, это сказка, может, и не сказка… Но вот ведь почти никто больше из группы не спасся, а он сумел…

– И из нашей группы тоже почти никто не спасся, – вздохнула Ласточка. – Даже Карагач. А уж какой он был сильный и ловкий! Физкультурник! Акробат! А вот же – не сумел убежать… А Бильярдист сумел. Да еще и уложил то ли двоих, то ли троих фашистов. Это с его-то руками… – Ласточка с сомнением покачала головой.

– А что руки? – не понял Завьялов. – При чем тут руки?

– Да, руки… – в задумчивости проговорила Ласточка. – Нежные у него руки. Пальцы длинные, тонкие… Нет, вы не подумайте ничего плохого! – вспыхнула она. – Просто когда мы расставались, то всегда жали друг другу руки. Такая у нас была привычка… что-то вроде ритуала. Вот я и обратила внимание на руки Бильярдиста… Ни шершавостей на них, ни мозолей… Холеные руки, будто у музыканта. И вот я сейчас думаю: как он с такими-то руками сумел справиться с тремя гестаповцами? Хотя, как вы говорите, всякое бывает. Не знаю…

– Он участвовал в каких-то подпольных акциях?

– Да, конечно. Наравне со всеми. Ни разу не отказался и не струсил. И листовки расклеивал, и диверсии проводил, и сбор разведданных… Правда, вел он себя на заданиях так… – Ласточка потерла лоб, подбирая нужное слово. – Ну, будто он ничего не боялся. Неразумно и неосмотрительно.

– Это я тоже знаю, – сказал Завьялов. – Может быть, просто у него такой характер?

– Наверно, так и есть, – согласилась Ласточка.

– Кстати, что вы можете сказать о его характере? – спросил старший лейтенант.

– Да что я могу сказать, – задумалась женщина. – Веселый он был. Никогда не унывал, не отчаивался. Всегда улыбался. Улыбка у него красивая… Он просто-таки расцветал, когда улыбался.

– Наверно, и женщинам он нравился – с такой-то улыбкой, – предположил Завьялов, глянул на Ласточку и замахал руками: – Нет-нет, я без всяких намеков! Просто мы говорим о его характере.

– Наверно, нравился, – пожала плечами женщина.

– Я вот что хочу спросить… – помялся Завьялов. – Опять же, без всяких намеков… Сколько времени он увивался вокруг вас?

– В каком смысле? – с недоумением спросила Ласточка.

– Да все в том же самом, – почесал затылок Завьялов. – Ну, там разные комплименты, намеки и прочее… Я это спрашиваю потому, – поспешил пояснить он, – что обычно в таких случаях мужчины пускаются в откровения, а значит, могут сказать о себе что-то интересное. Гиви говорил, что этот Бильярдист предлагал вам золото.

– Ах, вон вы о чем! – усмехнулась Ласточка. – Золото… Да, был такой разговор. Даже целых два разговора. Хотя произошедшее и разговорами нельзя назвать. Так, намеки…

– И все равно расскажите об этом как можно подробнее. Не упуская никаких деталей.

– Так я почти ничего уже и не помню…

– Ну, что помните.

– Золото… Да, он намекал мне, что если я соглашусь… ну, вы понимаете, о чем я… так вот, если я соглашусь, то не пожалею. Он, дескать, человек богатый, даром что война, у него где-то и золотишко припрятано. Осыплет, значит, меня золотишком и осчастливит… При этом он сказал одну странную фразу… погодите-ка, постараюсь припомнить. Да, вот. Война, сказал он, рано или поздно закончится, и никто не знает, кто в ней победит, а жить-то все равно надо. А золото, мол, пригодится при любой власти. Я у него спросила: откуда же у тебя такое богатство? Он на это рассмеялся и сказал, что богатство для него все равно что игрушки, оно так и липнет к его рукам, потому что у него редкая профессия.

– Он не сказал, что это за профессия?