Крымский оборотень

– Они пришли вдвоем, – пояснил Ветряков. – Конечно, было темно, но все равно – мы различили, что их было двое. Один, значит, стал стучать в дверь, ему открыли, и он вошел. А этот остался у порога. Ну, а потом из дома раздался крик, и этот, что у порога, тут же бросился наутек. Мы ему кричим «стой!», а он в нас – из пистолета. Хорошо, что ни в кого не попал. Ну, мы в ответ из автомата… А что нам было делать? Ведь ушел бы! Вот какая темнота! И попробуй его найди в такой-то тьме.

– Ладно, – сказал Ольхин. – Что случилось, то случилось. Одного из двух мы взяли живым, и то хорошо… Саня, – обратился он к Завьялову, – приведи сюда хозяйку.

Завьялов ушел в дом, и вскоре вернулся с женщиной.

– Люба, – сказал Ольхин женщине, – я сейчас посвечу фонариком, а ты посмотри и скажи, знаешь ли этого гостя.

Он осветил лицо убитого. Женщина вскрикнула.

– Ну? – не обращая внимания на вскрик, спросил Ольхин. – Знаком он тебе?

– Да-да, – испуганно ответила женщина. – Знаком… Он бывал у меня… Два или три раза. Велел, чтобы я называла его Ковалем…

– Понятно, – Ольхин погасил фонарик. – Ветряков! Остаешься с бойцами охранять тело. Я доложу куда следует. Заодно охраняете и дом. Мы еще сюда вернемся. Давайте грузить добычу, – эти слова были обращены к смершевцам.

Вчетвером они вывели из дома Любу и связанного Белого и усадили их в машину.

– Поехали, – сказал Ольхин. – Утром вернемся и произведем в доме обыск. Может, найдем что-нибудь интересное.

14

Ничего интересного при обыске они не нашли. Да и наивно было бы надеяться на что-нибудь другое. Похоже, Люба была обычной сборщицей информации для диверсионной группы «Вольф» или, может, для какой-то другой такой же группы, так как неизвестно было, сколько подобных групп оставили в окрестностях Симферополя фашисты при отступлении. Так что в доме не было ни склада, ни схрона.

– Значит, так, – распорядился Ольхин. – Самая пора приступить к задушевным беседам с задержанными. Я и Гиви работаем с женщиной и Клешней, Степан и Александр – с Белым. Работаем конкретно и жестко, времени на раскачку нет. Если группа «Вольф» действительно существует, то очень скоро она должна себя проявить. А нам надо, чтобы не проявила. Мы должны ее опередить.

… – Ну? – спросил Волошко у Белого. – Да ты на нас не зыркай! И зубами скрипеть не нужно. Мы к таким зырканьям и скрипениям привычные. Ты лучше поразмысли, в каком ты положении оказался. Плохое у тебя положение. Безвыходное. Так и пулю схлопотать недолго – по законам военного времени. Взяли-то тебя на месте преступления. Да еще и пистолетик у тебя из-за пазухи выудили. Вот о чем тебе нужно поразмыслить. А ты зыркаешь да скрипишь зубами.

– Не о чем мне рассказывать, – нехотя произнес Белый. – К бабе я шел – по известному делу.

– Ну да, – ехидно произнес Волошко. – К бабе по известному делу. С пистолетом за пазухой. Ну, а что ж: на такие дела с пистолетами и надобно ходить. А иначе-то никак. Как же можно явиться к бабе да без пистолета? А где твой пистолет, спросит? И укажет на дверь. Зачем ты ей нужен без пистолета?

– Пистолет тут ни при чем, – хмуро ответил Белый. – Нашел я его. И хотел сдать – сегодня утром.

– Понимаю, – самым кротким тоном произнес Волошко. – Хотел сдать, как честный советский гражданин. Что ж, похвально. А другие пистолеты, как честный советский гражданин, ты сдать не хочешь? А заодно и автоматы, и гранаты, и взрывчатку, и что там еще имеется в ваших схронах и тайниках?

– Я не понимаю, – скривился Белый. – Какие гранаты, какие тайники?

– Не понимаешь, – с прежней кротостью произнес Волошко. – Что ж… Тогда продолжим разговор на понятную для тебя тему – о бабах. Ты что же, всегда ходишь к бабе с напарником? А зачем? Поделись опытом, нам интересно до невозможности!

– С каким еще напарником? – дернул плечом Белый.

– Который остался у крылечка и которого мы застрелили, – пояснил Волошко. – Между прочим, тоже с пистолетиком…

– Мало ли кто шляется по городу с пистолетами, – сказал Белый. – Особенно по ночам… Не знаю я никакого напарника. Зачем мне напарник?

– Мы прямо так и думали, что ты с ним незнаком, – миролюбиво согласился Волошко. – Вот незнаком, и все тут! Ну, а звать-то тебя как, герой-любовник? Документов-то при тебе никаких не обнаружено. Такая беда!..

– Пастухов Иван Иванович, – сказал Белый.

– Неужели? – с легким удивлением произнес Волошко. – Вот прямо-таки Пастухов Иван Иванович! Ну, а проживаешь ты где? Только ты учти, что по тому адресу, который ты нам назовешь, мы произведем проверочку. Ты понимаешь, на что я тебе намекаю?

На это Белый ничего не ответил, лишь опустил голову и стал упорно смотреть в пол.

– На Украине мое место жительства! – наконец сказал он. – Под немцами сейчас то место. Так что трудно вам будет проверить.

– А документики твои где? – спросил Волошко.

– У товарища, – ответил Белый. – Отдал на сохранение.

– Очень хорошо! И, главное, правдиво. Мы настолько тебе верим, что даже не будем интересоваться, как его зовут, этого твоего бережливого товарища. А вместо этого спросим: а почему ты не на фронте?

– Комиссован по ранению, – ответил Белый.