Крымский оборотень

И Гиви решил справиться с врагами, сколько бы их ни было в орешнике, в одиночку. Он не боялся, что враги его заметят или услышат прежде времени. Бой шел в горах, а горы были родной стихией Гиви Вашаломидзе. Он родился в горах, он в них вырос, он с ними сроднился, горы были частью его самого. Значит, горы должны прикрыть Гиви, предупредить его об опасности, уберечь его. И какая разница, что это были крымские горы, а не родной Кавказ? Горы – они везде горы. Нет ничего роднее и надежнее гор. А значит, с ним, Гиви, все будет в порядке. Он одолеет врагов, сколько бы их ни было. Горы ему помогут.

Извиваясь между камнями и держа автомат на изготовку, Вашаломидзе пополз в сторону густого орешника, в котором укрылись враги. Неслышно и незаметно он подполз к неприятелю совсем близко – так близко, что в случае чего до врага можно было бы допрыгнуть с ножом в руке. А уж выстрелить из автомата – тем более. Заметив затаившиеся среди кустов силуэты, Гиви дал по ним длинную очередь, мигом перекатился за другой камень, дал еще одну очередь, опять поменял позицию и опять выстрелил долгой очередью… Кто-то в кустарнике шумно и грузно рухнул на камни, кто-то вскочил и вскрикнул. Из орешника раздались одиночные выстрелы и несколько автоматных очередей…

Бой продолжался до самого утра. Даже когда уже совсем рассвело, засевшие в расщелинах диверсанты продолжали огрызаться отдельными выстрелами. Впрочем, скоро с ними было покончено – стрелять по врагу при свете дня намного проще, чем ночью. Бойцам предстояло еще прочесать окрестные пещеры – кто-то из оставшихся в живых диверсантов мог в них укрыться. Ольхин, Завьялов и Волошко в пещеры не пошли, они занимались другим не менее важным делом. Ночью Ольхин с Завьяловым скрутили двух диверсантов, стало быть, языки у них имелись. Еще одного языка приволок на себе сержант Ветряков – радостный и довольный.

– Вот, – сказал Ветряков, – вам «язычок». Правда, он слегка помятый, но все равно живой. А вы говорили, что я только и умею, что стрелять во все стороны. Собственноручно добыл, в рукопашной схватке!

– Спасибо, – поблагодарил Ольхин.

– Чего там, – не по-уставному сказал Ветряков. – Ну, так я пойду. Поизучаю местный ландшафт на предмет затаившегося врага. Говорят, здесь имеются очень красивые пещеры… А если что, зовите.

Ольхин устало улыбнулся и махнул Ветрякову рукой.

– Ну что, приступим к беглому допросу пленных? – спросил Ольхин. – Мало ли какие секреты они могут нам поведать. Берем по одному языку и…

– Послушайте, а где Гиви? – спросил Завьялов.

– Ну, ты же его знаешь, – отмахнулся Ольхин. – Где-то довоевывает. Может, полез в пещеры… Ладно. Довоюет – объявится. Степан, ты что-то хотел сказать?

– Нет, ничего, – повертев головой, мрачно сказал Волошко. – Ладно… Давайте начинать…

Смершевцы разобрали языков и развели их в разные стороны. Ольхину достался помятый диверсант, которого притащил на себе Ветряков.

– В общем, так! – жестко сказал ему капитан. – Договариваемся сразу. Я задаю тебе вопросы – ты отвечаешь. Ответишь – поживешь. Не ответишь – тут же тебе конец. Ты враг, взят с оружием. Более того, ты шпион. А шпион – это не солдат. Мы шпионов в плен не берем. Я понятно разъяснил ситуацию?

– Я ранен, – угрюмо произнес пленный.

– Ответишь на вопросы – полечим твои раны, – еще жестче произнес Ольхин. – Быстрее ответишь – быстрее поможем.

– Что вам надо? – все так же угрюмо спросил язык.

– Я уже сказал – ты должен ответить на мои вопросы. Правдиво и подробно.

Пленный ничего не ответил, лишь скривил лицо.

– Будем считать, что договорились, – сказал Ольхин. – Вопрос первый. Ты русский?

– Нет, папуас, – презрительно усмехнулся язык. – Разве не слышишь, как я изъясняюсь на папуасском языке?

– Немцы в вашем отряде имелись?

– Были несколько человек, но, я так думаю, сегодня ночью кончились.

– А кроме немцев кто еще в группе?

– Всякие… В основном – бывшие граждане бывшего Советского Союза.

– Вот оно как – бывшие, – покрутил головой Ольхин. – И граждане, стало быть, бывшие, и Советский Союз – тоже… Ну-ну. Ты сам дошел до такой мысли или кто надоумил?

– А разве я не прав?

Ольхин хотел возразить еще что-то, но передумал и махнул рукой. Не до идеологических споров сейчас было.

– Почему ты в немецких диверсантах, а не на фронте? – спросил Ольхин.

– В лагере меня уговорили, – неохотно ответил пленный. – Там умеют уговаривать…

– Как ты попал в лагерь?

– Как и все. Ты что, исповедовать меня собрался? Как, да зачем, да почему… Все равно ведь шлепнете.

– Может, и не шлепнем, – сказал Ольхин. – Все зависит от тебя.

Пленный хмыкнул, но не произнес ни слова.

– По нашим данным, – сказал капитан, – здесь у вас оборудована база. А коль база, то, значит, есть склады с оружием, амуницией и провиантом. Так вот – где они? Мне нужно знать точное их количество и место расположения.

– Ищите, если у вас есть такие данные, – пожал плечами язык. – А я не знаю.