Крымское ханство XIII–XV вв.

До появления же Мамая Крым оставался совершенно без призора, потому что генуэзцы в 1365 году беспрепятственно овладевают Судаком со множеством деревень в его окрестностях, лежавших вдоль морского берега. Мамай снова отобрал захваченное генуэзцами. Но лишь только он сперва был разбит русскими на Куликовом поле, а потом потерпел поражение и от Токтамыша, как генуэзцы смекнули, что настал конец могуществу Мамая, который с ними не церемонился. Предание говорит, что Мамай, спасаясь от преследовавшего его неприятеля, нашел убежище в Кафе и однако же вскоре был убит вероломными кафинцами[412]. Памятниками такого печального финала политического поприща временщика и героя татарских былин, подтверждающими правдоподобность вышеозначенного предания, служат: во-первых, большой могильный курган между Федосией и Старым Крымом, который известен у местных жителей под названием «Шах-Мамай»[413]; во-вторых, договор, заключенный на свежей могиле Мамая между генуэзцами и новыми представителями татарской власти в Крыму. Что заключение этого договора было в тесной связи с конечной судьбой Мамая, это с несомненностью явствует из следующих обстоятельств. Договор состоялся в 1380 году, к этому же приблизительно времени относится преданием и смерть Мамая[414]. Сходка договаривавшихся сторон происходила на нейтральном пункте, на какой-то горе Jachim, между Кафою и Тремя Колодцами[415]. Договор веден с татарской стороны солхатским правителем от лица «императора», т. е. хана татарского. Хан этот, правда, не назван по имени, но явно, что тут надо разуметь последнего врага и противника Мамая, Токтамыш-хана, для которого окончательное истребление Мамая было необходимой гарантией своего дальнейшего неоспоримого властвования во всем Золотоордынском царстве. Самый тон выражений договорного акта отличается каким-то заискиванием татар перед франками: например, там прямо говорится, что правитель Солхата и уполномоченный хана имеют целью «снискать дружбу и любовь» франков, которые обзываются тут кунаками (cunachi) – тем ласковым эпитетом, который и до сих пор служит у всех тюрков для почетного названия дорогих гостей и приятелей… Наконец в числе первых условий договора выставлено со стороны татар обязательство генуэзцев «не принимать в свои города и крепостцы ни неприятелей императора (т. е. хана), ни тех, кто отвратил бы от него лицо свое» (т. е. бунтовщиков, мятежников, отложившихся изменников). Взамен же этого татары возвращают генуэзцам те 18 селений, которые, принадлежа к Солдайе, были захвачены генуэзцами и потом «отняты у них Мамаем»[416]. Все в этом договоре как нельзя более совпадает с историей отношений между Мамаем и Токтамышем… Даже самая высокая курганная насыпь над прахом Мамая свидетельствует, что он не пал презренной жертвой мести одних неверных франков, а умерщвлен при участии своих же единоплеменников, окруживших кончину его почетом, достойным, по их обычаям, родственника дома Чингизидов и знатного воеводы[417].