Крыса и Алиса

— Не совсем! Но есть масса преград для того, что я хотел тебе сказать. Особенно после интерната.

— Я не совсем понимаю тебя, Федя, — впервые я обратилась к нему так. — Объяснись!

— Как раз это я и хотел сделать. Я хотел объясниться в своих чувствах к тебе. Понимаю, что вроде бы слишком скоро, но я не могу больше носить в себе и не открыться. Боюсь, словами не смогу передать их, а только все испорчу, но я постараюсь. У меня никогда не было такой женщины как ты! Прости за банальность. Я предупреждал. Я не верил, что еще бывают такие. Что еще остались… Почти с первых минут, когда я понял, что ты — это не она, со мной случилось что-то необъяснимое. Ты стала мне дорога и близка, хотя близости тогда еще между нами не было. А уж после нее я совсем потерял голову. Твое лицо, губы, руки, тело… Я никогда не смогу забыть тебя. Вся ты настоящая, милая, чудесная, сексуальная. (Неужели все это обо мне?!). Возможно, твои картины рассказали о тебе слишком много и настроили меня на такое восприятие. Но стоило всмотреться в тебя — и я понял, что за что-то вознагражден небесами. Ты — моя награда! Если я могу рассчитывать на ответные чувства, прошу, присмотрись ко мне! Наверное, я не безнадежен, и я хочу быть с тобой. Всегда! — добавил он.

— Федя, я благодарна тебе за твои слова. Я так много хорошего чувствую к тебе. Но я скажу обычными словами, которые ни одному мужчине еще не говорила: я люблю тебя!

— Господи, спасибо! — он опять возвел глаза к небу. — Давай это отметим! — он поцеловал мне руку.

— Я не хочу пить, мне и так хорошо. Тем более, что ты за рулем.

— Тогда давай есть!

— Хорошее предложение! Давай съедим что-нибудь вкусненькое! Наверное, в кино мы сегодня уже не попадем.

— У нас еще будет много времени. Перенесем на другой день.

— Если ты обещаешь. Хорошо.

Мы заказали кучу вкусностей, заранее подозревая, что не съедим и половины. Просто сегодня был наш праздник, и мы наслаждались моментом.

Галина была права: мне нравилось, как нас оценивали окружающие, и это добавляло веселья и куража в сегодняшний вечер. Федор рассказывал мне истории из своей жизни: о службе, о ребятах из мастерской, о школьных годах. Он избегал неприятных тем, чтобы не испортить этот вечер. Я же пыталась вспомнить что-то забавное из своей жизни, но у меня это плохо получалось. Моя жизнь только сейчас заиграла красками, наполнилась приключениями, новыми ощущениями и чувствами. Наш разговор прервал звонок — это был Вениамин Петрович.

— Алиска! Миша переслал мне твои снимки, я уже отправил их Джону. Джон уже отзвонился мне. Представляешь, не верил, что ты — это ты! Чудак! Сначала думал, что мы его разыгрываем. Потом только и восторгался: бьютифул, вандерфул, вэри вэлл, вэри гуд! Я же говорил, что Америка обалдеет! Джон тому подтверждение, а ты же знаешь, какой он разборчивый эстет. Все складывается как нельзя лучше! — выпалил Вениамин Петрович, потом прислушался и настороженно спросил. — Ты где?

Думаю, врать ему, что я дома, не стоит. Он наверняка слышит звуки музыки и голоса людей. Поэтому я честно сказала:

— Я в ресторанчике, на Новорижском шоссе.

— Одна?

Теперь пришлось уйти от честного ответа:

— А с кем мне быть? Захотелось в люди выйти, устала от работы, тем более что Коки сейчас нет.

— Вот и хорошо, вот и правильно! Давно бы так!

— Здесь так уютно, и вкусно кормят! — поведала я.

— К тебе никто не пристает?

Я погладила Федора по руке и подумала: «Есть один хороший человек». А дяде Вене ответила:

— В этом заведении приличная публика.

Этот ответ его устроил.

— Позвони, когда приедешь домой! Я буду ждать!

— Я пришлю вам эсэмэску.

— Хорошо. Целую!

Я отложила телефон.

— Дядя Веня отправил мои снимки в Нью-Йорк, говорит, что наш устроитель выставки доволен, — разъяснила я Федору наш разговор.

— Я слышал. Когда ты летишь в Америку? На сколько?

— На следующей неделе, на пять дней.

— Пока даже думать об этом не хочу. Боюсь без тебя оставаться.

Я, не поняв его иронии, спросила:

— Боишься встречи с Кэт?

— Боюсь расстаться с тобой! — разъяснил он. — А с Кэт было бы лучше встретиться в твое отсутствие.

— Ты пугаешь меня! Теперь я буду волноваться за тебя. Я вообще никуда не полечу!

— Постараюсь избегать с ней встречи! — пообещал мне Федор.

— Честно?

— Абсолютно!

Моя тревога отступила.

— Давай поедем домой? Сегодня был длинный день, я устала, — сказала я ему.

— У тебя совсем не осталось сил? — лукаво спросил он.

— Только чтобы обнять тебя, — тоже схитрила я.

— Уже хорошо, — обрадовался Федор. — Едем!

Федор поцеловал меня и подозвал официанта. Расплатившись, мы уехали из ресторана.

Завершили мы этот чудесный вечер не только объятиями. Теперь я не стеснялась шептать ему о своих чувствах. Мой шепот еще больше распалял Федора, добавляя страсти в наши феерические отношения.

Уже засыпая, я, к счастью, вспомнила об эсэмэске. «Я дома», — быстро написала я и отправила: иначе бы утром дядя Веня примчался лицезреть нашу идиллию.

Феденька уже спал. За что мне сколько счастья?!