Крыса-любовь

– На свете много очень больных людей, – продолжал Тони. – Особенно женщин. Они ходят по улицам и свободны как пташки. Но там, – он постучал себя по виску, – в божьем компьютере, у них разруха. Ку-ку. – Тони мотнул головой в угол палаты. – Во-он как раз одна такая. Лежала ночью в отдельной палате – ей делали томограмму или еще что-то. Сандра сказала, ее привозили и раньше. Видимо, она выбралась в коридор и забрела сюда. Мишель застала ее… ну, в процессе.

В этот момент полицейские обернулись и шагнули друг к другу, чтобы сверить записи. За ними обнаружился стул, а на нем – немолодая женщина с блаженным лицом. Она вся сияла: ярко-голубые глаза блестели, щеки раскраснелись. О боже. Дебора Тринкер.

– Она говорит, что ее сюда привели, Артур. Что ее позвала высшая сила или еще какая-то дребедень, – бубнил Тони. – Твердит, что не делала ничего плохого. Но Мишель обнаружила ее на кровати, верхом на… э-э… скажем, удлинении Гордона. Когда пришли медсестры и стали ее оттаскивать, она вцепилась в него, извиняюсь, как птичка в жердочку. Чуть не стащила Гордона с кровати вслед за собой.

Я посмотрел на мать Джули, и она мне подмигнула. Дебора совершенно не выглядела чокнутой. По крайней мере, в сравнении с тем, как она выглядела на днях в собственном саду.

Но Тони разошелся:

– Между прочим, она, судя по всему, не первая. Эта женщина, которая развозит чай, – как ее, Фатима? Кстати, мне она сразу показалась подозрительной. Когда она была поблизости, я всегда просил Сандру покрепче держаться за сумочку. Так вот, Фатима, оказывается, продавала билеты! Она заявила, что… э-э… дружок Гордона – это божье чудо. За неделю сюда успели свозить полреанимации. У них тут храм, Артур! Медсестра сказала, что вчера видела здесь монахиню!

Один из полицейских стал проталкиваться ко мне, на ходу открывая блокнот.

– Я – констебль Бейли, а вы у нас кто? Ответить я не успел. Дверь распахнулась, и вошла Джули Тринкер. Она прошла мимо меня прямо к матери.

– Я дозвонилась до Марджи и Триш, мам. Они уже едут.

Джули опустилась на корточки перед Деборой – будто защищала – и взяла ее за руку. Совершенно убитая.

– Ее дочь, – шепнул Тони. – По виду вроде нормальная, но иногда ведь это не проявляется годами.

– Ваше имя, сэр? – повторил констебль Бейли.

Я отвернулся к стене, чтобы Джули с ее места не было видно моего лица.

– Стори, – вполголоса сообщил я констеблю.

– Простите?

– Стори!

Я попятился к двери. Если повезет, успею выбраться до того, как Джули меня заметит.

– Как вы сказали?

– Стори. Он сказал С-Т-О-Р-И! – влезла Мишель. Вот уж у кого талант всюду совать нос, и всегда некстати.

Услышав знакомую фамилию, Джули обернулась. Лицо у нее стало… гм, удивленное. И радости я на нем не уловил.

– Простите, мадам. – Констебль Бейли взял Мишель за локоть и попытался отодвинуть. – Позвольте этому господину лично ответить на вопросы. Итак, сэр. Кем приходитесь потерпевшему?

– Брат. – Я старался говорить очень тихо. Надо было еще тише.

– Брат? – Джули так и подпрыгнула и направилась ко мне. – И сколько у вас братьев?

– Всего один.

– Зачем тогда вы врете полиции? – Джули развернулась к констеблю: – Этот человек не имеет права здесь находиться. Он преследует меня. У меня роман с его братом, вот он и бесится.

– Что? – взвилась Мишель. – Что вы сказали? У вас роман с моим мужем?

– С вашим мужем? Он что, женат? – Джули была в шоке. – Он не говорил, что женат… – Она повернулась ко мне: – И вы не говорили, что он женат!

– Что она несет, Стори?! – заверещала Мишель.

– Мадам, вопросы здесь задаю я. Если вы еще раз вмешаетесь… – Констебль щелкнул пальцами – звал напарника на подмогу.

– Мишель у нас всегда такая, сэр. Такой характер, – встрял Тони. – С самого детства. Видимо, нам с ее матерью надо было быть построже.

– Еще одно слово – и я выгоню всех из палаты, – предупредил констебль Бейли. – Прежде всего я закончу начатое, а уж потом перейдем к новым обстоятельствам.

– Новые обстоятельства! Вот, значит, как это теперь называется, – ядовито прошипела Мишель и послала Джули убийственный взгляд.

Констебль занес ручку над блокнотом:

– Начнем, мистер Стори. Ваша профессия?

Ой, мать вашу! Все, я пропал.

– Профессия, сэр? – повторил полицейский. – Это же легкий вопрос!

– Угу. Для того, у кого есть профессия, – пробормотала Мишель.

Давай, говори. Открой рот – и произнеси.

– Художник, – выдавил я наконец. Джули брезгливо сморщилась: – Размечтался! Да у тебя нет и половины его таланта!

– Чьего? – вскинулась Мишель.

– Мадам!

– Я ведь говорила, что он художник, Джули, – подала голос Дебора. – Я сразу поняла! Мои мурашки не врут.

Она протянула руку. Там было больше пупырышков, чем на рождественской индейке.

– Ладно. Хорошо. Художник, – сказал констебль Бейли. – Ваше имя?

– Чье, мое?

– Вы что, не слышали меня? – спросила Мишель. – Стори. С-Т-О-Р-И!

– Мне нужно полное имя, сэр.