Крыша мира

Прямо у него под ногами, скрытое каким-то тряпьем, расположилось целое семейство азиатской внешности, в котором трудно было наверняка выделить детей, родителей, отличить отца от матери. Эти люди были здесь не одни. Тесное техническое помещение было забито людьми. Они спали, сидели, греясь у горячих труб, ели, курили, пели на непонятном языке, играли в нарды, го, кости и карты. В ржавых кастрюлях и больших консервных банках на импровизированных очагах булькало какое-то варево, издавая непереносимое зловоние. Воздух был тяжел, дым стоял коромыслом. И никому не было дела до двоих невесть откуда появившихся чужаков.

Наверное, потому что все здесь были такими же чужаками, пришельцами в Центральном, сравнительно благополучном секторе. Точнее, еще недавно благополучном. Сам по себе наплыв беженцев резко понизил здесь уровень жизни, не говоря уже об элементарной безопасности. Здесь, в Шанхае-7, шла круглосуточная борьба за выживание. Раньше бы сказали – за место под солнцем. Теперь даже это звучало как издевательство. Просто потому, что многие из этих людей никогда в жизни не видели солнца.

Они прошли узким проходом, переступая через грязные ноги, головы, жалкие пожитки, и наконец добрались до выхода в открытое пространство служебного сектора. С первого взгляда становилось понятно, что Шанхаем эти места назвали неспроста. Даже убогой перспективы служебного уровня не было видно за стеной из сушившегося на веревках рванья. При этом невесть откуда взявшиеся, всюду висели сделанные из подручных материалов китайские фонарики, звенела колокольчиками «музыка ветра», остроумно подвешенная на пути потоков воздуха из вентиляционных колодцев. На стенах встречались непонятно чем нанесенные иероглифы, происхождение и смысл которых понять не представлялось возможным. Под ногами струились ручейки черной воды, но на них уже не обращали внимания: все как будто свыклись с неизбежным. Наверное, даже когда этой черной жижи станет по пояс, люди свыкнутся и будут делать вид, будто так и должно быть. Пока однажды черная вода полностью не вытеснит настоящую. Говорят, постепенно повышая температуру воды, можно и свариться заживо – так, что сваренный даже не заметит перехода в состояние куска вареного мяса.

Но пока жизнь продолжалась. Вокруг кричали, пели смеялись. Весь этот хаос парадоксальным образом успокаивал. После кровавого треша, устроенного рьяными поклонниками, этот голодный муравейник казался милым туристическим районом. Тана же явно чувствовала себя здесь не в своей тарелке.

– Куда теперь? – спросила она. – У тебя есть какой-нибудь план?

– Конечно, – сказал Змей. – Пункт первый – умыться. Глупо пытаться смешаться с толпой, нарядившись кровавым пастором. Надо найти воду.

У единственного здесь источника чистой воды – торчащей из стены гнилой трубы с краном – стояла длиннющая очередь. Его, однако, сразу пропустили вперед: никому не хотелось долго выстаивать рядом со странным, залитым кровью человеком. Умывшись, он пошарил по карманам и обнаружил тот самый, до сих пор не понадобившийся брусок пластита. Поискал глазами – и увидел старика, сидевшего у стены перед разложенными товарами самого разного сорта. Здесь была и еда, в основном стандартные пищевые брикеты, отвратительное на вкус, но питательное изобретение умников из аграрных секторов, какие-то серые лепешки и кое-что, от чего Тану едва не вырвало прямо на голову торговца.

Тараканы. Целые россыпи огромных жареных тараканов в больших жестяных банках. Какой-то местный подошел, бросил старику монету, и тот, зачерпнув мерной баночкой, высыпал порцию насекомых покупателю прямо в пригоршню. Тот подмигнул изумленной Тане и щелчком отправил в рот усатую «семечку», с хрустом грызя хитиновую скорлупу. Помимо тараканов были здесь какие-то личинки, черви и вообще бог знает что. Змея интересовало другое. Он присел перед торговцем на корточки и положил перед ним брусок взрывчатки в характерной бумажной упаковке.

– Интересует?

Змей не был уверен, что старик знает, с чем пожаловал странный клиент. Однако тот не спеша взял брусок, отогнул уголок бумаги, ткнул пальцем, понюхал. И молча высыпал перед собой пригоршню фрамов. Вопросительно поглядел на Змея. Тот кивнул:

– Идет!

Сгреб монеты и сразу же сказал своей спутнице, боязливо жавшейся у стены:

– Надо выпить. Я угощаю.

* * *

Они сидели в той самой забегаловке, в которой беседовали с Новичком, Игнатом и Крэком. На этот раз здесь было полно посетителей. Места у столика не нашлось, и они устроились у барной стойки, за которой орудовал все тот же хмурый бармен. Воткнутый в стену топор тоже был на месте. Главный и единственный, в общем, плюс этого места заключался в том, что здесь еще не знали про видящего и про то, что творится вокруг его странной персоны.

Перед Таной стояла грубая глиняная кружка с эрзац-кофе, Змей цедил какое-то крепкое пойло из мятого металлического стакана.

Молчали.