Крыша мира

Змей видел, как зависает над головой эта отвратительная безглазая морда. Как дыра в ее центре расползается вширь, демонстрируя бесконечную спираль мелких полузубов-полукрючков. Как, набирая скорость, эта пасть опускается ему на голову с поразительной для слепого существа точностью.

Инфернальный ужас от встречи с чудовищем из глубины ада странным образом смешался с противоестественным любопытством: до чего может развиться природа, искореженная ядовитой отрыжкой человеческой цивилизации – в виде всей этой химии, радиации и прочих мутагенов. Это было бы даже красиво – если бывает эстетика отвратительного.

В любом случае бить в эту пасть очередями – все равно что колоть шилом кисель. Похоже, примитивная тварь не особо чувствительна к боли, учитывая три точных выстрела из стволов двенадцатого калибра.

По какому-то наитию, направив автомат вертикально, Змей вдавил спусковой крючок подствольного гранатомета, о котором и думать забыл, а теперь вдруг вспомнил. Это была лотерея: до этого ему даже не пришло в голову проверить, заряжен ли гранатомет в принципе.

Гранатомет оказался заряжен. Гулко хлопнуло, и автомат едва не выпрыгнул из рук в зловонное болото. В первую секунду Змею показалось, что он промахнулся. Слишком уж долго тянулась эта секунда. А потом произошло удивительное: пасть над головой неожиданно стянулась в точку. Башка-отросток удивленно отпрянула – и тут же раздулась, как капюшон у кобры, осветившись при этом изнутри ярким светом. Вспышка, как рентген, высветила сеть сосудов и крохотные нервные узлы – все то, что заменяло огромному существу мозг.

Граната, по-видимому, была светошумовая – обыкновенное снаряжение блюстителя для штурма помещений и разгона толпы. Взорвись она снаружи, на слепое и глухое существо, возможно, не произвела бы впечатления. Но как слабенький взрывпакет, сжатый в кулаке, отрывает пальцы, так и проглоченный тварью небоевой, по сути, заряд оказался для нее фатальным. Отросток заметался и бессильно опал, подняв фонтаны дерьма вперемешку с мусором. Зато пришли в яростное движение кольца остальной туши, грозя смести, сбить с ног и утопить в ядовитой жиже.

– Бежим! – заорал Новичок. – Сейчас начнется!

Не поняв, что именно начнется, Змей ухватил Тану свободной рукой за руку и потащил вслед за Новичком. За спиной уже что-то ревело, визжало: похоже, подыхающую тварь рвали на куски твари поменьше.

Но видящий уже был далеко – из этого поганого мира его уносило в мир света и очистительного холода.

* * *

Он сидел на вершине, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Далеко внизу были бескрайние горы Большого Кавказского хребта, он же ощущал себя на самой «крыше мира». Так, вроде, называли Гималаи. Но не зря же говорили, будто во время катастрофы произошли такие тектонические смещения, что Эверест уступил по высоте свое место Эльбрусу. Оттого, возможно, и происходят все эти странные погодные аномалии, оттого и поперла из земных недр смертоносная черная вода.

На плечо легла тяжелая рука. Он попытался обернуться – но не смог. В призрачном мире ты не управляешь событиями и в силах лишь менять свое к ним отношение.

– Ты хочешь ответов, – произнес голос, отдаленно знакомый, но при этом таинственный и чужой. – Но готов ли ты принять правду?

– А разве у меня есть выбор? – с тоской в голосе ответил Змей. – Я не могу оставаться на месте, и назад дороги мне нет. Я могу идти только вперед. А впереди – лишь вершина и ты, Мудрец.

Он помолчал, ожидая, что скажет тот, чью руку ощущало плечо. Но Мудрец молчал. Тогда Змей спросил:

– Скажи – только честно. У тебя… – Его голос дрогнул. – У тебя есть ответы? Не окажется ли мой путь пустым и бессмысленным?

– Ответы нужно заслужить. – Рука Мудреца тихо оставила плечо сидящего. Голос стал удаляться под тихий хруст снега под ногами. – Иначе они теряют смысл. А нужны ли тебе ответы без смысла?

Змей еще сидел, глядя на горы и пытаясь осмыслить услышанное, но что-то мешало сосредоточиться. В глазах потемнело, мир померк, стало тяжело дышать.

* * *

И он вынырнул в мире реальном – действительно тяжело дыша и откашливаясь. Посмотрел на руку, в которой сжимал стянутый с лица противогаз. Перевел взгляд на Тану, с беспокойством светившую ему в лицо фонариком. Она все еще была в химкостюме, но уже без противогаза.

– С тобой все в порядке? – спросила она. – Ты вроде как задыхаться начал.

– Нормально, – отрывисто ответил Змей.

– Опять «выпадение»?

– Да.

– Что ты видел?

Змей не ответил. Он уже боялся пересказывать «видения», вспоминая, как это действует на неокрепшие умы. Вот, скажешь Новичку: «Мудрец не спешит давать ответы, требуя каким-то образом их заслужить». Где гарантия, что этот псих в расстроенных чувствах не пырнет его ножом или, чего доброго, не решит подорваться к чертовой матери на ящике пластита?