Крыша. Устная история рэкета

С обыкновенными людьми, которые играли, конфликтов не было. Были конфликты с цыганами. Они же сами работают на обмане, они прекрасно же работают руками с картами, и вот, когда они попадают в ситуацию, в которой их обувают, крик стоит бешеный. Кричат женщины. Приходилось подходить к баронам, к мужчинам, и просить. Нормально, без всяких: мол, ребята, давайте... Они с трудом, но уводили. Вот, допустим, рынок в Девяткино открыла наша команда, там были пластиночники, и они хотели нам морду набить. Я это слышал и стоял, ухмылялся, а кто-то из них сказал: это же бойцы с «трубы». То есть за нами закрепилась какая-то слава. К тому времени мы достигли больших результатов, и нас знало полстраны, а информация о том, кто чем начал заниматься, она же моментально распространяется. Были попытки жителями Бугров пресечь нашу деятельность, но это был неудачный штурм, прям скажем. Там с одной стороны ров, и им приходилось сначала, как в Средние века, когда брали крепость, преодолевать этот ров, а потом они нарывались на нас. И все это заканчивалось падением опять в грязь. Как правило, мы старались все конфликты решить мирно. Один раз только в одного из наших воткнули нож, но, слава богу, не попали ни в печенку, никуда. Проблема была поместить в больницу, без заявления в милицию нельзя было. Спасло то, что один из учеников раненого оказался хирургом. Зарабатывали на наперстках прилично — я лично на 2—3 машины в месяц. У меня не было от этого упоения, но у кого-то было, конечно. Милиция тогда была чище, чем сейчас, взятки брали процента 3—4. Мы платили им деньги, иначе они не давали нам работать. А многие просто отказывались от денег, нас регулярно подбирали, но так как у нас уже были найдены ходы через суды и прокуратуру, то до суда дела никогда не доходили. Вначале был, конечно, страх перед милицией, не боится только дурак. А потом почитаешь кодекс и поймешь, что ничего страшного нет.

Кто-то взял себе Энергетиков, кто-то Девяткино, кто-то Красненькое кладбище. Наперстки набрали обороты по-настоящему. Это был где-то 85-й, 86-й. Уже было представление о том, что существует оргпреступность. Это государство его отрицало вплоть до середины 90-х. Кому это было по душе, я лично ушел оттуда с рождением дочери, в 1989 году, но меня еще лет 5—6 дергали на «разборки».

ДАНЬ

Пока Сергей Васильев занимался наперстками и автомобильным мошенничеством, он не выпускал из виду и Невский проспект. Как-то он собрал Челюскина, Кудряшова и Шеметова по прозвищу Утюг и рассказал им то, что все и так знали: Галера не платит и это неправильно. Он предложил обрушить бизнес фарцовщиков лукаво: не требовать денег с каждого, а изображать возмущение и вредить подпольной торговле.

Они мгновенно согласились, увидев в предприятии минимум рисков и очевидную долгоиграющую прибыль. На Думской улице возле « Гостиного Двора» они окружали спекулянтов и делано восклицали: «Не позорь страну». И били в печень незаметными мастерскими ударами. Товар они не забирали, а рвали.

Через несколько дней вся Галера, в первый раз за время своего существования, встала. Парни ждали следующего сигнала от Васильева. Они рассчитывали, что спекули кинутся к нему, а он с ними «решит вопрос», и, таким образом, фарцовщики будут приносить им гарантированный ежемесячный доход.

Собственно, это и был тот алгоритм, который изначально предлагал Васильев. Как будто бы неожиданно он не сработал. Васильев с глубокой грустью рассказал, что на него вышли оперативники, которые получали долю с Галеры, и потребовали прекратить акцию устрашения. Против милиции у спортсменов пока что методов борьбы не было. От идеи «заплати налоги и сбереги почки» отказались.

Однако вскоре выяснилось, что стратегия Васильева изначально была не такой, какой он выдавал ее своим партнерам.

И его истинный замысел осуществился как раз в полной мере. С самого начала прессинга к Васильеву пришли не фарцовщики, а мелкие цеховики, у которых из-за того, что перестала работать Галера, встало производство самопала. Их было всего-то с десяток, но каждый готов был хорошо заплатить за то, чтобы торговля их товаром шла бесперебойно. Васильев не ограничился получением с них ежемесячных податей, а воспользовался своей победой для того, чтобы стать посредником между цеховиками и спекулянтами и лоббировать интересы тех из них, кто мог предложить ему большую выгоду.

Всю историю про фарцовщиков и милицию Сергей изначально придумал для того, чтобы не делиться доходами с младшими товарищами.

Когда те догадались, что их обманули, они, конечно, были поражены вероломством друга — но произошло это только через несколько лет.

УБИЙСТВО

Несмотря на то что, вопреки обещаниям Никиты Сергеевича Хрущева, последнего преступника в 1980 году по телевизору так и не показали, убийство в советском городе было событием исключительным. Но к середине 80-х тучи над Ленинградом сгустились. Произошло два убийства, которые, вероятно, никак не были связаны между собой, но ясно показывали — климат в городе трех революций поменялся, обстановка стала опасной.