Крыша. Устная история рэкета

Кстати, все разумные понимали, что занимаемся не тем. Так, в тюрьме я часто беседовал с очень известным «тамбовским» — Сережей Соколом, его потом застрелили шестью выстрелами в спину. Говорю: «Это тупик, мы ходим, щиплем бизнесменов, занимаемся черт-те знает чем, барыгами их называем. Надо самим что-нибудь продавать, строить». Сокол — в штыки: «Нет! Мы станем как сицилийская мафия». Но мало кто понимал и отпрыгнул. Кому-то было неудобно перед однополчанами, кто-то настолько впитал в себя спортивные навыки «бей-беги», что не смог измениться.

Сегодня или вспоминаем со смехом, или вообще противно вспоминать. Но буквально все спортсмены так или иначе участвовали в этой кутерьме. Кто отрицает — лукавит. Ему стыдно.

Дятьково

Весной 1989 года Андрей Рыбкин привел в компанию Кумарина Василия Владыковского. Сейчас многие его знают как Васю Брянского, хотя родился он в Гомельской области и в Брянске, скорее всего, никогда не был.

За пять лет до этого Владыковский служил в войсках спецназа в одном взводе с Юрой Колчиным, и в 1984 году они вместе приехали в Ленинград. Как только один из них стал работать с «тамбовскими» в офисе Михаила Глущенко, он сразу позвал с собой боевого товарища. Юрий Колчин родился в селе Дятьково Брянской области. Как и большинство ассимилировавшихся рэкетиров, он через некоторое время стал приглашать в город друзей детства, и в подчинении у Владыковского оказалось человек десять из этого населенного пункта в Брянской области, за что он и получил прозвище.

Через много лет во время следствия Колчин будет проходить как организатор по делу об убийстве депутата Госдумы Галины Старовойтовой вместе с теми молодыми людьми из Дятьково, кого он пригласил к «тамбовским».

Первый срок Колчин получил в ноябре 1989 года, после того как был задержан на Некрасовском рынке во время игры в «три карты». К этому моменту он официально работал дворником в Кировском районе и числился членом ВЛКСМ. Ему дали два с половиной года колонии общего режима, но не за мошенничество, а за оказание сопротивления милиции с применением насилия: «Отказался подчиниться законным требованиям, выражался грубой нецензурной бранью, а затем укусил брюшную стенку милиционера Шарова, прекратил свои действия после того, когда участковым Сушковым были применены специальные средства». 29 декабря 1990 года Колчина освободили условно-досрочно, а уже через неделю, 7 января 1991 года, его вновь задержали сотрудники уголовного розыска: «Колчин в неустановленное время, в неустановленном месте, у неустановленного лица незаконно приобрел огнестрельное оружие — пистолет конструкции Токарева ТТ, боевые припасы — 8 штатных боевых патронов калибра 7,62 мм и боевую гранату РГД-5...» [23] Он снова укусил милиционера: «Находясь в 4 отделении милиции, после изъятия у него оружия при выводе его из помещения для задержанных в туалет предпринял попытку скрыться и нанес удар ногой в грудь милиционеру Войновскому, причинив ему физическую боль, однако был задержан Войновским и Малинкой, которым оказал активное физическое сопротивление, при этом укусил Войновского, причинив ему ссадину руки». Сам Колчин так объяснил свои действия: «...он, Колчин, подумал, что его выводят убивать, и решил обратиться за помощью к прохожим на улице».

Вместе с Колчиным был задержан Михаил Глущенко: «Колчин показал, что в тот день около 23 часов он ехал в автомашине с ранее незнакомым Глущенко» [24].

Находясь в следственном изоляторе, Глущенко собственноручно написал заявление на имя начальника ГУВД (орфография и пунктуация сохранены):

«Я Глущенко М. И. описываю всю ситуацию. Все началось в 1976 г. На первенстве Европы в Турции. Как перспективного боксера меня начали вербовать, вернее остаться в Турции для проф. бокса. Я как патриот своей страны отказался. И тут все началось по приезду в г. Алма-Ата где я родился. Приезжали люди и вели переговоры по поводу возврата заграницу. Но я остался дома. Они стали за мной следить и сделали на меня установку. Специально познакомили с девушкой и сделали фабрикацию д. посадили в тюрьму. Городской суд приговорил к 8-ми годам. Я начал писать во все инстанции, в Генер. Прокуратуру, в организацию объединенных наций. И Верховный суд отменил 8 лет. Я сам прилетел в Москву на судебно-медицинскую экспертизу, там меня держали вместо 21 дня — 9 месяцев. Но все опять с помощью контр-разведки Турции. Потом меня признали социально опасным для общества и отправили в Алма-атинскую психиатрическую больницу. В больнице при помощи разведки в меня кололи разные лекарства. И вот я вырвался и прилетел в Ленинград. Поступил в институт Лесотехнической академии и проучился два курса. Затем люди из Турции сделали так, что меня сильно попросили уйти. И также потом из холодильного института.

Я начал прятаться от них. Почти построил свою семейную жизнь. Женился. И вот они опять напомнили о себе.