Крысиная башня-2

— «Дожать» пригорок необходимо. Чтобы не потерять престиж. Личный состав на 90 % не профи и не военные, для которых определяющее — приказ. Это просто вооружённый сброд, и если мы не доведём дело до конца… «До конца» — это значит взять церковь, развесить общинников на деревьях вокруг, девок… того. И тоже развесить. Вот тогда будет сохранён престиж, тогда и на следующую операцию они пойдут без сомнений. Если на примере будут видеть, что ты всё доводишь до конца.

— Это хорошо, это правильно! — согласился староста. Дьявол там, в глубине, в предвкушении кровавой поживы тоже одобрил предстоящее. Да, будет весело.

— Можно будет сделать что-нибудь особенное. — отложив вилку, мечтательно подняв глаза к потолку, поделился мыслями Артист. Теперь это был уже Артист, он же «Дьявол»:

— «Развесить» — фу. Это уже было, это — скучно. Народ не проймёт. Если уж «децимацию» уже не вспоминают… Надо что-нибудь поострее придумать. Скажем, сдирание кожи живьём! Раньше практиковалось. Производило, говорят, неизгладимое впечатление. Жаль, что сейчас таких специалистов уже нет, не получится. Или, скажем, посажение на кол! И, чтоб не сразу, — перекладинку такую к колу прибить; чтобы не сполз сразу до жизненно-важных-то!.. Чтоб сполз, в перекладинку задницей-то упёрся, — и сидел, глазами хлопал, людей вокруг бы радовал! Эдак, пишут, до трёх дней мог человек на колу-то просидеть! Но… опять же, технически сложно. Хотя… И «наглядная агитация» какова! — так, на кольях, и оставить до весны! Народ прочувствует, а? Или, скажем, проще. Взять пустую бочку. Есть у нас бочки? Понятно, что с деревянными напряг, но взять эти, железные, на двести литров. Набить в стенки гвоздей — остриями, понятно, внутрь! Человека — туда. Крышкой закрыть плотно, — и скатить с горочки! С этого же пригорка, а?? С пригорочка, да в деревню! — а уж в деревне пусть народ достаёт! Что там доедет. А потом, что он их останется — развесить! В мясо чтоб!

                             …Жестокость станет
Царить над тем, кто слаб. Дурные дети
Восстанут на отцов. Насилье сменит
Везде закон; иль, лучше говоря,
Добро и зло, забывши власть закона,
Смешаются, утратив имена!

Артист опустил глаза и увидел посеревшее лицо собеседника, капли пота у того на лбу.

Ах ты дьявол… Ладно. Что-то я увлёкся — не готов ещё «этот» к пониманию… Ну ничего, придёт время.

— Так это я, мысли вслух. Вспомнил одну пьесу. Нуте-с, продолжай…

* * *

Опомнившийся от столбняка, в который он впал, когда из Бориса Андреевич буквально полезли такие «идеи» и познания, что сделали бы честь и средневековым инквизиторам, Хотон, уже запинаясь, продолжил доклад о делах в деревне.

Что «общинские» отпустили ту тётку и ту девочку, что попали к ним на пригорок во время «психической атаки», инициированной тем же бесноватым Мунделем. Тётка и девочка раненые были… Там их, стало быть, подлечили — и отправили обратно, в деревню… Деревенские, надо сказать, встретили их без восторга. Дело в том, что ни тётка, ни девочка не производили впечатления измученных и запытанных. Выглядят хорошо, откормленно даже. Что свидетельствует о том, что на пригорке отнюдь не голодают. Разговаривали с ними… Деревенские, к которым они вышли; к тем, что на рытье окопов, первыми с ними пообщались, ещё раньше Мунделя и его, Хотона. Тётка-то, не будь дура, сразу смекнула, что говорить надо; ну и — про «невыносимые издевательства», мракобесие и каждодневные обязательные молитвы; про то, что там все прям пышут ненавистью к Озерским. Слушали её с пониманием.

А девочка оказалась дура; ну, то есть, не дура, а ребёнок-ребёнком: стала рассказывать, как там её хорошо кормили: пирогами и супом с мясом; — но это-то ладно, это только градус злости у голодных землекопов подняло. Но дальше — про то какие там все «добрые», как её с детьми пускали играть; как там всё хорошо… Это при том что тётка сказала, что их взаперти держали. Ребёнок, что с неё возьмёшь. Наболтала всякого… Так ей прям там, в поле, местные пощёчин надавали; за то, что, мол, «сытая сволочь, а наши дети!.». и «что ты всё врёшь, маленькая дрянь?!». Ревела. Потом уж Мундель-Усадчий их увёл, и он, Хотон, с ними поочерёдно имел беседу. Нет, ничего нового. В оружии тётка не разбирается; ребёнок, понятно, тем более. План фортификаций тоже, идиотка, нарисовать не смогла: «- Не обращала внимания», говорит. Идиотка. Впрочем, как все тут деревенские. Полезного лишь сказала, что той ночью подкрепление к ним пришло. Откуда — не знает. Несколько бойцов и мальчишка. Сколько — не знает. Ну, про подкрепление как мы и думали. Это те, что джип пожгли. Кто такие, почему, откуда — неясно. Но огневая мощь у них усилилась, конечно. Впрочем, когда подойдут запрошенные в соседнем районе Григорием Пантелеевичем броневые машины, это не будет иметь существенного значения: сомнём…