Крысиная башня-2

Около дверей околачивался Сельдеев, «Селёдка»; почти такой же бедолага как Толстый, но с бывшим ружьём Харона: двустволкой с выжженным на прикладе черепом. Неумело изображал часового.

— Э, Толстый! Подь сюда! — послышался повелительный голос, когда он уже подходил к порогу казармы. Он оглянулся. Голос раздавался из дощатого туалета поодаль. Туалет был большой, на четыре очка, построенный ещё в начале лета Вовками. Его уже порядочно засрали, и зловонная жижа, когда не замерзала сталактитами, темнела и воняла почти вровень с очками, но копать по зимнему времени новую яму и перетаскивать скрипучее сооружение охотников не было; Хронову было просто наплевать — он в казарме ночевал редко, а оправлялись все по-маленькому где придётся, зассав жёлтым все углы; используя туалет только для «больших посиделок».

Вот и сейчас там восседал «в позе орла» Юрка Шевцов, видный в лишённый дверей проём — двери давно порубили на дрова, здраво рассудив, что они не бабы, и стесняться им некого.

— Подь сюда, я сказал! — опять требовательно повторил Швец. Он был скор на руку, и потому Толстый, внутренне вздохнув, подошёл. Чего он опять найдёт за повод доебаться…

Сидящий на корточках Юрка несколько секунд рассматривал Толстого как будто только его увидел, потом скомандовал:

— Ближе! Ближе, бля! Наклонись! Ниже! Чо сказал, не понял што ли ты, морда??

Не понимая, что тому надо, Толстый подошёл, и, повинуясь команде, наклонился, прижимая к груди кусок забора — свою добычу. Он не понимал, чего тому было надо, пока Швец не сорвал с его головы шапку, и, кряхтя приподнявшись, не вытер ей себе жопу. Критически осмотрел её, смял, и вытер повторно; потом бросил шапку в сторону:

— Оботрёшь снегом… Тебе сойдёт.

Потерявший дар речи Толстый только пролепетал:

— Ты что… так же нельзя!..

— Попизди ещё! — пристрожился тот, вставая с корточек и застёгивая штаны, — Пиздюлей, что ли, давно не огребал?? Говорю тебе — оботрёшь снегом, — и сойдёт. А то я бумагу забыл.

Окончательно застегнувшись, он вразвалку пошёл в казарму. Стоявший у дверей Селёдка посторонился, пропуская его; и отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на Толстого. Такого унижения у них ещё не практиковалось, нет. Но всё когда-то бывает в первый раз…

Глотая слёзы, Толстый наклонился, подбирая испоганенную шапку.

В заключение так неудачно сложившегося дня, оказалось, что пока он рыскал в поисках топлива, принесённые Хароном тёплые вещи уже «справедливо поделили». Как и следовало ожидать, Толстому ничего не досталось. Впрочем, нельзя сказать, что совсем ничего — ничего только из нового, привезённого. А так, вообще, он получил старые варежки с прорванными пальцами, и целых три пары носок — старых, дырявых, вонючих, ношенных; снятых «основными» на замену новыми, чистыми. В конце концов их можно было постирать; главное не подцепить через них грибок, чем несколько человек в отряде уже маялись. Если ещё прокипятить…

Во всяком случае остаток дня и ночь больше его никто не третировал, и даже осталось что пожрать из большого бацилльника-кастрюли. Может быть всё ещё как-то наладится… Не может же «это всё» длиться бесконечно??

НОРА. ТРУДНОСТИ СОСУЩЕСТВОВАНИЯ. СЛОЖНОСТИ ВЫБОРА

Нора. Раннее утро.

Хорошо, качественно размявшись в своём облюбованном в брошенном здании «спортзале», — вернее в бывшем кабинете какого-то местного невеликого начальничка; поколотив мешок, поприседав и поотжимавшись, Владимир вновь одел джемпер и куртку, замотал шею шарфом — сейчас не хватало ещё получить рецидив болезни. Это было бы совсем ни к чему. Он чувствовал — организм уверенно восстанавливался; и надо было только не мешать ему. Он и не мешал; и старался не перегружаться физическими упражнениями; хотя, честно говоря, хотелось. И не только потому, что этого требовал молодой тренированный организм; а и потому, что упорно, сосредоточенно занимаясь, отрабатывая связки ударов на мешке, делая подвороты и вообще всячески напрягаясь, невозможно было думать о том, что делать дальше. И это давало облегчение. Потому что что делать он не знал…

* * *

…Тогда, из этого загородного борделя, они добрались в «Нору» достаточно удачно, попавшись всего один раз, но попавшись, если бы не случайная встреча, вполне себе фатально — можно было лишиться и машин, и груза. Ну и девчонок, скорее всего. Не исключено, что и жизни, — ни прежние, «до-БП-шные» законы давно не действовали; не действовали и более «свежие», законы «Администрации Регионов»; — остались только законы простые и вечные, как голод: кто силён, у кого оружие — тот и диктует законы. Любые.