Крысиная башня-2

— Со стороны деревни вряд ли! — сказал Геннадий Максимович, — Там склон совсем крутой, даже для гусеничной техники. Скорее со стороны кладбища — там полого, со стороны домов и огородов. Со стороны леса. В общем… если с техникой — много направлений…

Все хмуро молчали. Давно уже ждали этого, начала очередного «наката»; и всё как-то уговаривали себя — не сегодня, нет, не сегодня! А вот оно. Может быть уже и сегодня. Может — завтра. То есть всё — кончилась мирная жизнь. Опять, в смысле, кончилась.

Отец Андрей крякнул, и, очевидно, чтобы разрядить это сумрачное напряжение, произнёс нарочито бодро:

— Ну что же! Не впервой нам! Всё готово…

— Вы ещё «с божьей помощью!» скажите! — зло, язвительно произнёс Темиргареев.

— А и скажу! Бог поможет — одолеем! — не стал отступать священник.

— Знаете что, Андрей Викторович! — тут же продолжил и Вадим, — Если вы насчёт божьего промысла и прочей божьей помощи продолжите, — я лучше уйду! Сам как-нибудь…

— Тихо, тихо!.. — вклинился Степан Фёдорович, рассудительно сказал — Никуда ты, Вадим, не уйдёшь — некуда тебе уходить. Все мы здесь с одной судьбой. И батюшка правильно говорит: бог поможет! А мы — богу поможем! Вот и давайте поговорим, что и как… Володимир? Хорь?

Все взгляды обратились на Вовчика. Тот встал, вздохнул:

— Ну что… Мы же это и предполагали. План отражения вы все знаете. По тревоге занимаем места по боевому расписанию. Технику стараемся подпустить ближе и жечь Коктейлями Молотова. Тренируемся в метании бутылок на точность — конечно, пластиковых, с водой. Андрюшка, кстати, тут молодец - лучше всех!.. Настоящий истребитель танков!

Баба Настя протестующе подняла руку:

— Андрюшке, вообще дитям, нечего делать в окопах, когда начнётся! Я сама в окопы пойду, а Андрюшке, — нечего делать!

— БабНастя, так я же как бы не против! — стал оправдываться Вовчик, поняв, что допустил промах, — Я, что ли, его, и ребятню, гоню на тренировки? Сами ведь бегут! Ну, не дам я Андрюшке с Санькой бутылки кидать, сошлю на кухню, — это ж какая обида будет! Так-то они хоть под присмотром и делом заняты, а что они выдумают, если их дома запирать? А как война начнётся, — так, конечно… примем уж меры. Как-нибудь.

— Вот… как-нибудь… — баба Настя тяжело вздохнула и перекрестилась, — За какие прегрешения нам такие испытания… Чтоб ещё и детей — и воевать!

А Вовчик продолжил:

— Бензина маловато, да. Но слили всё, что было; плюс уже вторую неделю на кухне стараниями Санька Евстигнеева все наличные запасы самогона перегоняют на второй раз, для повышения крепости и, соответственно, воспламеняемости; мешаем с бензином и моторным маслом — получается неплохо… Ещё проблема: стеклянных бутылок мало! Пластик, всё пластик; да банки — а банки — не то! Хотя поллитровые и литровые банки тоже к делу приспосабливаем — закручиваем жестяными крышками. Ну и… да, если со стороны домов пойдут — придётся дома оставить, и подтянуться всем сюда, к церкви и каменному дому, что есть, по сути, цитадель. Здесь будем встречать, здесь будем биться. Одна надежда — нанести им неприемлемый урон, чтобы отступили и оставили нас в покое!

Сидевший на лавке, вертевший в пальцах ТТшный патрон и болтавший ногами Крыс вздрогнул: эти вот слова — «нанести неприемлемый урон» живо напомнили ему Устоса; как он собирался на битву с гопотой, осаждавшей Башню; и он тоже говорил про «главное нанести им неприемлемый урон — тогда отступят!» Ой-ой-ой…

— Не согласен! — опять влез Вадим.

— С чем не согласен, Вадим Рашидович? — переспросил Геннадий Максимович.

— С Хорем не согласен — что главное «нанести урон», чтоб отступили. Отступят — и что? Что дальше-то, что?? — голос его стал повышаться, он стал распаляться, — Что дальше? Ну, допустим, отступят. Допустим, даже больше лезть не будут! А весной, аа?? Вы сажать, эти, сельскохозяйственные культуры, мать их, думаете?? Где, как? Поля-то ведь общие с деревней, с одних общинских огородов не прокормиться! И как?? Они пустят нас на поля? и так и будем — как прошлым летом, — бок о бок?? И никто ничего никому не припомнит??

Все зашевелились, завздыхали — Вадим говорил дело. Конечно, один отбитый штурм ничего не решит. Но что делать-то, что? Понятно, что прежних, даже недружелюбных, отношений уже не вернуть…

— Не шуми, Вадим! — пристрожился Отец Андрей, — Что предлагаешь-то?

— Что предлагаю… — произнёс выпустивший пар, и сразу как-то сникший Вадим, — Что предлагаю… Пока я только ситуацию описываю, — которую вы, я гляжу, пока что до конца не понимаете… Что я скажу… Кончилось «мирное сосуществование», кон-чи-лось! Теперь или мы их, или они нас. И всё должно окончиться до весны, до начала посевной. Не окончится — не будет толковых сельхозработ ни у нас, ни у них — мы же и не дадим! Ведь не дадим же им на наших полях сеять, нет ведь?? Пусть хоть три кольца блокады строят, окопы копают… Они в низине. Весной начнётся распутица, грязь; окопы зальёт. Поневоле вылезут. Так что… или они нас, или мы их. И всё — этой зимой. Вот — даже, как дед Гена говорит — в ближайшие дни!