Крысиная башня

— Твой инстинкт, только что бросивший руки на защиту головы, и успевший уловить, что полноценного удара не случилось, тут же уловил, что идет удар в корпус… — он опять показал, — И, не рассуждая, тут же бросил руку или руки на защиту корпуса. Вот так: раз — раз! Непроизвольно! Поскольку оба удара, вернее — обозначения удара, идут в отработанной связке, вместе, быстро, один за одним — уловить и се… се-па-ри-ровать удары на именно «удар» и только «уловку» подсознание твое не успевает, — и потому защищается инстинктивно от уловок как от настоящих ударов, — и вот, ты уже инстинктивно, прикрывая корпус, открыл голову. Но у меня задействованы были обе руки. На уловки. Но в этой отработанной связке… — Толян явно был «в своей теме» и повествовал с воодушевлением — …задействован еще и третий удар, который, собственно — именно УДАР, — и ОН ПРОХОДИТ! Удар ногой. То, что называется «маваши-гэри» — круговой удар ногой в голову.

— Теперь вот смотри вместе, но медленно: ты обозначаешь короткий джеб… тьфу, прямой левый в голову — это короткая уловка, твои руки непроизвольно дергаются на защиту головы… Видал? Затем идет обозначение правой рукой удара в корпус — это длинная уловка, по времени она чуть дольше, чем первая, чтобы руки у тебя не то что дернулись в направлении защиты — а именно ушли от головы, на защиту корпуса. Вот так. Они и ушли. И практически одновременно со второй уловкой идет реальный удар маваши в голову. Он длинный. Удары ногами вообще длинные, в голову — в особенности, зато если удается противника вытащить, подставить под такой удар — все, без шансов! — и потому его нужно начинать загодя, практически одновременно с ударом-уловкой в корпус правой, ты уже начинаешь выносить колено правой ноги для удара в голову! Вот так!

Ты инстинктивно дергаешь руками — сначала пытаясь прикрыть голову, потом — корпус — и неминуемо пропускаешь удар ногой в голову. А это абзац!

— Да, здорово! — я действительно был впечатлен.

— Вот — Толик довольно ухмыльнулся, еще пару раз продемонстрировал связку по воздуху, четко, со щегольским щелчком-фиксацией ноги на уровне моего носа — и вновь расслабившись, шмякнуся на диван, попутно подбирая журнал с полураздетыми красотками, — Вот! Это только к примеру. И на этом основано Джит Кун До от Брюса Ли — на использовании инстинктов. Таких приемов-связок с уловками может быть мильон, но реально владеть тремя — пятью, этого достаточно, — только их нужно знать и оттачивать до автоматизма, чтобы когда пискнет-скрипнет — тут же, не задумываясь — бац! И у тебя вылетело!

… Хочешь, поднатаскаю тебя чуть-чуть?

— Конечно хочу!

— Договорились. Но насколько у тебя будет получаться — это от твоего трудолюбия зависит… Мы вот с твоим батей… часами оттачивали. А те лошки, возле машины… Фигня. Раскрыл одного — воткнул ему прямой в челюсть; второму в корпус — добил боковым, локтем в репу… Фигня! Не бойцы.

После этого происшествия и разговора мы начали и правда с Толиком заниматься. Сам-то он и так приходил каждый день, как он выражался, «помять мешок», висевший в бати в «кабинете»; а теперь и я подключился, и Толян показывал мне какие-нибудь связки, которые я отрабатывал сначала перед зеркалом, потом на мешке. Даже определенное соперничество возникло за право «постучать» по мешку. Не то что раньше он неделями пылился нетронутый, пока батя не вымещал на нем накопившийся адреналин.

А вскоре и произошел «путч». Не путч — так, «передел властных полномочий», как батя выразился; но для нас, живущих в центре, это было что-то… Как раз после того, как домой вернулась мама.

«ПУТЧ»

Три недели с мамой только созванивались по телефону, да она изредка забегала сделать что-то по бизнесу. Наш косметический бизнес начал трещать — людям совсем стало не до косметики. Впрочем, так же как и не до рекламы, фитнеса, здорового образа жизни, модных шмоток и модных автомобилей, даже не до здоровья — здоровьем «занимались» теперь только те, кому было уже совсем «впритык»: инсультники, скажем, или там с аппендицитом.

Три недели назад по телефону она сказала мне, что «с твоим папой жить невозможно!» Я рассказал это бате как-то под случай. Он помолчал и грустно сказал:

— Она, как многие женщины, слишком часто использует такое сильное определение, как «невозможно»… А действительно невозможно очень немногое… Вот не кушать долгое время невозможно. Или быть плохо одетым на холоде — заболеешь и умрешь. Или быть беззащитным… невозможно, потому что съедят. А она путает «невозможно» с «мне не хочется». Но я уже устал с ней на эту тему дискутировать…

Собственно, без мамы мы неплохо устроились, — на удивление, у нас прекратились размолвки, какие-то «обострения в отношениях», которые сплошь и рядом бывали при ней. Мы стали с батей ладить, чаще разговаривать «за жизнь». Для меня как-то перестало быть обломным делать уборку дома; теперь мы с батей делали уборку по очереди; по очереди мыли посуду, и даже немного готовить я научился; во всяком случае уже мог не только яичницу или сварить пакет пельменей. Тут-то она и вернулась.