Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

В письме излагается информация, переданная контрразведке «источником 10 / 6369». Имеется в виду Хасс, получивший информацию от «высокопоставленной фигуры в Ватикане, заинтересованной в проживающих в Италии немецких беженцах». Эта фигура — епископ Худал, получивший информацию «в конце апреля 1949 года». Отто встретился с епископом, «служителем церкви», 30 апреля, напомнил я Хорсту.

Информация, переданная епископом Худалом Карлу Хассу, уложилась во второй абзац письма:

Бывший генерал СС ВЕХТЕР, одно время бывший в войну губернатором Польши (КРАКОВ), как сообщают, проживает в Риме. У ВЕХТЕРА паспорт Международного Красного Креста на имя РЕЙНХАРДТ, Карл. ВЕХТЕР, он же РЕЙНХАРДТ, предположительно связался с сотрудником итальянской разведки и предложил свои услуги итальянцам. Согласно донесениям, ВЕХТЕР утверждал, что сколотил партизанские отряды в горных районах Австрии и Германии, способные в нужный момент начать партизанскую войну против коммунистических войск.

Хорст задумался над этими словами, перечитал письмо. Оно подтверждало результаты многолетних расследований — связь между Хассом, Лусидом, Худалом и Вехтером. Оно почти не оставляло сомнений, что епископ Худал незамедлительно донес о приезде Отто, а это значит, что американцы знали о его нахождении в Риме с момента приезда. Они знали даже его вымышленное имя — фамилию Рейнхардт. Ясно, что почти три месяца американцы не пытались задержать человека, обвиняемого в массовых убийствах. Ясно и то, что страх Отто перед американцами был напрасным. Они все время знали, где он находится.

Хорст ничего не сказал и никак не отреагировал на то, что Отто предлагал свои услуги итальянцам. Ему захотелось подвести итог.

«С вами и с моим отцом все более или менее завершено», — вот и все, что он сказал, причем довольно резко. У него был более крупный проект — реставрация замка, этому он и хотел себя посвятить и наделся на мою помощь.

На следующее утро мы завтракали рано. Готовясь к отъезду, я заметил маленькую цветную фотографию, раньше висевшую на стене в холле замка. На ней были запечатлены в 70-х годах шестеро детей Шарлотты и Отто, стоящие в ряд: слева направо это Линде, Хайде, Хорст, Трауте, Лизлотта и Отто. Одни еще живы, другие уже нет. Вместе они произвели на свет 23 внука и внучки Шарлотты и Отто, но лишь одна из них всех пожелала всерьез иметь дело со мной. Хорсту я этого не сказал.

Я сказал ему о другом: о том, что продвигаюсь через Австрию по следам его родителей. Это была правда. Но я умолчал, что в путешествии меня будут сопровождать Магдалена и ее муж. Умолчал потому, что дочь собиралась сама сказать об этом отцу, когда будет готова.

Путешествие с Магдаленой стало самым неожиданным следствием подкаста. Мы встречались дважды: сначала в зале «Перселл» пять лет назад, потом, через несколько месяцев, в Музее истории искусств в Вене, где вместе стояли перед «Битвой Масленицы и Поста» Брейгеля. Всего через несколько часов после трансляции завершающей части подкаста она впервые написала мне, хорошо продумав свое электронное письмо. Тему письма она обозначила как «Подкаст „Крысиная тропа“, мой отец Хорст, мои дед и бабушка».

«Я пишу вам в уверенности, что вы не скажете об этом моему отцу», написала Магдалена (позже она позволила мне воспроизвести нашу переписку). Она недавно вышла замуж и пыталась постичь семейное прошлое. Она неоднократно обращалась к психологам, некоторые ей помогли. «Я пришла к выводу, что мои дедушка и бабушка очень хорошо знали, что делали, и никогда об этом не сожалели».

«Для меня семейное наследие было и остается грузом, от которого я медленно освобождаюсь, — продолжала она. — Зная, что не виновата сама, я все еще ощущаю, в отличие от остальной своей семьи, семейную вину». Как и Хорст, она прослушала все части «Крысиной тропы». «Хочу вам сказать, что мне очень нравится, как это сделано. Я счастлива, что вы честно изобразили мою семью».

Позже в тот же день мы разговаривали по телефону. Ей хотелось увидеть материалы по подкасту, письма и звукозаписи — раньше она не знала об их существовании. Она предложила встретиться. Через пару недель мы встретились неподалеку от Хофбурга, где находился «Немецкий клуб» и где начинался Июльский путч; здесь, на Хельденплац, Шарлотта и Отто стояли рядом с Гитлером, здесь находился рабочий кабинет Отто. В здании мы вместе с Магдаленой и ее мужем Галибом спустились по широкой мраморной лестнице, внизу которой ее бабушка и дедушка договорились, что Отто вступит в должность статс-секретаря и войдет в новое нацистское правительство. То был ключевой момент, решение, изменившее жизнь их обоих, их детей и внуков. Короткий решающий момент, имевший длительное, трудное продолжение.