Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

Вскоре после женитьбы Отто его «истинный характер» подвергся серьезному испытанию. 30 января 1933 года произошел Machtergreifung — захват власти нацистами, Адольф Гитлер стал канцлером Германии. Это изменило статус нацистской партии в Австрии, где в общественном мнении по отношению к событиям в Третьем рейхе произошел глубокий раскол[106]. Епископ Павликовский, высказывавший несогласие с нацистской доктриной, распространил написанное его коллегой пастырское послание, в котором отвергались нацистские расовые взгляды как «совершенно несовместимые с христианством»[107]. Издевательства, ненависть, преследование евреев на основании происхождения — все это в письме клеймилось как бесчеловечность и вызов христианству. Однако, говорилось далее в письме, каждый стойкий христианин обязан бороться с пагубным влиянием «еврейского интернационального мирового духа», воплощенного теми, кто не приемлет Господа, проповедует «капитализм без конца и края», а также социализм и коммунизм — предтечи большевизма.

После произошедших в Германии перемен Отто еще более активно занял сторону «запретной партии». Он проводил все больше времени в «Немецком клубе», сговариваясь с товарищами по нацистской партии; Шарлотта терпеливо ждала его дома, как беременная солдатка, вышивающая свастики на одежде. «Я всегда была немного революционеркой», — записала она. Она называла себя убежденной сторонницей «движения», надеявшейся, что нацисты принесут спокойствие и положат конец хаосу в Австрии и в Европе[108]. 5 марта они победили на федеральных выборах в Германии, и Шарлотта поздравила свою подругу Хельгу Эттингсхаузен открыткой с улыбающимся фюрером. 21 марта Отто отправился в Потсдам на открытие нового здания рейхстага (старое уничтожил пожар), где, по утверждению Шарлотты, впервые встретился с Гитлером[109]. Спустя два дня Гитлер провел закон, по которому завладел абсолютной властью.

Через несколько дней после возвращения мужа из Потсдама у Шарлотты начались схватки. Ранним утром 2 апреля она самостоятельно добралась до клиники «Рудольфинерхаус», где на свет появился Отто-младший. Смущенный папаша явился к роженице с букетом цветов после того, как, согласно ее записи, долго валялся дома в постели, преодолевая свое отвращение к больницам с их запахом дезинфекции. Шарлотту отпустили домой через десять дней. Отто-младшего крестил монсеньор Алльмер.

В мае австрийский канцлер Дольфус запретил несколько политических партий, включая национал-социалистическую[110]. Отто продолжил заниматься политикой подпольно, опираясь на поддержку отца и Шарлотты, но скоро попал в сложное положение. Летом газета «Абенд» сообщила о налете полиции на «секретную базу нацистов», действовавшую как подпольное пресс-бюро в Центральной Европе. Были конфискованы пропагандистские материалы, под арестом оказались 25 человек, в том числе «нацистский адвокат д-р Вехтер»[111]. Полиция завела на него дело за «постоянное сотрудничество» с запрещенными нацистами и за поддержание незаконных контактов с единомышленниками в Германии.

Стычка с законом снова укрепила политическую убежденность Отто и поддержку со стороны Шарлотты. В сентябре пара побывала на венецианском острове Лидо, где собрались партийные деятели из Германии и Австрии, созванные отцом Отто Йозефом. Присутствовал, в частности, немецкий промышленник Рудольф Вейденхаммер, участник заговора с целью установления в Австрии нацистского правления[112].

В октябре Отто защищал в суде Рудольфа Дертиля, члена партии и бывшего военного австрийской армии, обвиненного в попытке покушения на канцлера Дольфуса. Дертиля приговорили к пяти годам тюрьмы[113].

В декабре Шарлотта снова отправилась в Лондон со своими выкройками. Она остановилась в гостинице «Боннингтон» на Саутгемптон-роу. В этот раз поездка вышла неудачной, удалось лишь покрыть расходы и встретиться с некоторыми «полезными людьми». Старые знакомые сочли ее облик «сногсшибательным», но не заметили обручального кольца на пальце. «Меня по-прежнему считали мисс Блекман»[114], — записала она. Она опять была беременна, и путешествие далось ей непросто.