Крысиный король

— Верно, верно! Пусть Ксения. Но квартира! И чтобы в ней был рояль. А то — преподаватель музыки и без рояля. Смешно! И вот здесь бы, в этих местах…

— Здесь не получится, — Андрей оглянулся, за ними никто не шел. — В Липках немцы запретили сдачу внаем.

— В моей в погром все разломали, порушили. Надо нанять кого-то, убрать, — сказал Кухман. — Дом отца конфискован. Там немцы…

— Твоя не подходит, — покачал головой Николай Иванович. — Плохой район. Нам нужен солидный… Эх, если б не Святошино, господина Скоропадского повезли в Берлин вместе с генералом, — он поправил поля шляпы, поклонился Андрею. Кухман пошел за ним…

…В общем отделении бани на Пушкинской Дорожко сидел на мраморной скамье, весь в пене, отдувался. Банщик был готов окатить его водой, стоял возле скамьи, чуть сзади, Андрей забрал шайку, вылил воду на гладкое тело Матвея.

— Чтоб тебя! — обернулся Матвей.

— Я думал, ты обрезанный, — Андрей отдал шайку банщику, тот пошлепал к кранам набрать воды. Андрей сел рядом с Матвеем, сказал:

— Ты не киевский? Из Могилева, ведь так?

— Ты помнишь? — Матвей убрал со лба мокрые жидкие волосы. — Оттуда. А ты?

— Виленской губернии… Почему не в кабинете?

— Номер теперь девять рублей, — Матвей показал Андрею девять пальцев. — Дорого, а здесь — полтора…

…Дорожко несколько раз пытался заговорить про карету казначейства, про Екатерининский канал, при этом переходя почти на шепот, оглядываясь. Андрей делал вид, что не понимает — о чем речь, сказал, что в крепости был избит надзирателями, теперь плохо помнит то, что было прежде. Дорожко простодушно решил напомнить, сказал, что заранее было решено не подбирать Андрея, что Лихтенштадт хотел использовать его как прикрытие, Андрей должен был меткой своей стрельбой сдержать погоню, дать уйти с деньгами. Лось, после колебаний, согласился. Поэтому Лихтенштадт оттолкнул Андрея, не дал сесть в пролетку.

— Он ко мне подошел и объяснил закон городской войны…

Дорожко пригласил Андрея в хорошее заведение, борщ с мозговой костью, водка, пиво, они сидели на крытой веранде, на губах Андрей, когда прикладывался к кружке, еще чувствовал вкус хорошего мыла. — Лихтенштадт сказал: Каморович и такие, как он, все равно погибнут героями, их или убьют на месте, или повесят потом, а партии нужны деньги, партия пополнится другими героями…

— Так и сказал? Другими героями?

— Так и сказал. Мол, человек ничто, деталь в механизме, одну, десять, сто уберешь — механизм будет работать, миллион уберешь — будет работать, а есть такие…

— Такие, как он?

— Ну, не так он говорил, не так напрямую. Но так я понял… Они с Аделью забрали баул, я его спросил — как же теперь? Он сказал — распрягай лошадь! Распрягай! Где он сейчас?

— В Петрограде. Член Совета.

— Большевик?

— Видимо…