Крысиный король

– Ты чего там? – Штык привстал, наблюдая за собакой. – Э-э-э… дай сюда!

Пес припал на передние лапы, отклячив зад, медленно помахивая хвостом. В зубастой пасти была зажата выброшенная фляга.

– Фу! – зычно гаркнул человек.

Приглушенный противогазом голос не испугал собаку. Прометей сжал зубы, зарычал. Пластик захрустел и промялся под длинными, острыми клыками. Штык одним прыжком оказался около собаки и попытался схватить торчащую из пасти флягу. Пес игриво мотнул головой, мешая человеку ухватиться, и тут же получил хлесткий удар по носу.

Прометей зарычал, тихо и злобно, все еще не выпуская фляги из пасти. Николай медленно убрал руку, осторожно попятился. Пес же, напротив, стал наступать мелкими шажками, будто бы наслаждаясь произведенным на человека впечатлением.

– Ну-ну, брат, извини. – Штык развел руками, продолжая отступать.

В ответ на эту речь одичалый пес зарычал еще агрессивнее, разжал пасть, выпуская флягу, оскалился. Шерсть на загривке вздыбилась, придав ему грозный вид. Ощетинившись, Прометей будто бы увеличился в размерах раза в два. Даже его тень, которую на стену подвала проецировал луч фонарика, лежащего на дне старого, перевернутого ведра, значительно выросла, заняв полстены.

Прирученный, выдрессированный пес за долю секунды перекинулся в злого и опасного зверя, решившего напомнить человеку, осмелившемуся высунуть свой нос из недр метро, где его место. Вот только в следующий миг и с человеком произошли значительные перемены.

Николай ощутил, как холодеет в груди. Он всегда чувствовал это, когда начинал злиться. Будто в грудную полость заливали расплавленный, но при этом холодный, словно февральская стужа, свинец. Заполняя грудь, свинец застывал одним тяжелым ледяным куском, который мешал дышать и сковывал мысли. Избавиться от этого ощущения можно было, только если он переставал сдерживать злость. Тогда свинец вновь плавился, становился жидким и изливался наружу либо желчными мыслями и словами, либо страшными поступками, наподобие той попытки отравить Власова.

Штык оглянулся в поисках оружия. Рюкзак был около его ног, а вот «Канарейку» и снайперскую винтовку он пристроил на толстых трубах, проходящих вдоль всего подвального помещения. Прометей, будто почувствовав намерения человека, сместился вправо, отрезая путь к оружию. Пес продолжал наступать, злобно метя хвостом по полу. Движения его стали медленными, будто Прометей собирался с силами перед прыжком, экономя энергию для смертельной схватки с безоружным, но опасным противником.

Николай собрался, присел на подпружиненных ногах, внимательно наблюдая за псом, чтобы не пропустить момент прыжка. Тот на мгновение припал к полу и тут же взвился в воздух. Зубы, готовые сомкнуться на руке человека, той самой, которая осмелилась нанести удар, клацнули впустую. Руки уже не было на прежнем месте. Как и самого человека.

Пес мягко приземлился и даже успел развернуться до того, как его сильно дернули за шею. От неожиданности лапы его подкосились, и Прометей завалился на бок. Несколькими рывками его оттащили в сторону. Мотая головой, пес вцепился зубами в натянувшийся поводок, пристегнутый к ошейнику, и принялся жевать толстую, неподатливую кожу. Вдруг, заметив около себя ногу человека, он взбрыкнул, поднялся на лапы, и попытался в нее вцепиться.

Штык отдернул ногу и рванулся вперед, к трубам, ища место, где можно было бы закрепить петлю, которой оканчивался поводок. Накинув петлю на изогнутую скобу, крепящую трубу к стене, он отпрыгнул в сторону.

Нога, угодившая на неровный кусок бетона, подвернулась, и Николай упал на одно колено. Не успел он разогнуться, как увидел летящую на него собаку, ощерившую пасть. В этот раз Прометей удачно выбрал момент, застав человека врасплох.

Штык успел лишь прикрыться рукой, ожидая, что острые зубы вот-вот вонзятся ему в предплечье, продырявив химзу и кожу.

Но боли не было. Николай убрал руку и встретился с горящими злобой карими глазами. С желтых клыков свисали ниточки слюны. Пес шумно фыркал, обдавая его зловонным дыханием.

Штык отстранился, сел на пол, подтянул ноги. Прометей утробно рычал, натягивая закрепленный поводок, злясь на непреодолимую преграду и человека, ускользнувшего от него в последний момент.

– Да пошел ты! – Николай упал на спину, тяжело дыша. Он был так измотан, будто за эту короткую схватку сжег весь оставшийся резерв сил. Однако в следующий момент, вспомнив причину ссоры, Штык встрепенулся и поднялся на ноги, принявшись искать брошенную флягу.

Фляга оказалась испорченной. Пластик был продавлен в нескольких местах. Вода небольшими капельками проступала через маленькие дырочки, скапливаясь крохотной лужицей на полу.

Николай аккуратно поднял флягу, бросился к рюкзаку, отыскал липкую ленту, стал заклеивать дырки. Прометей метался на оставленном ему пятачке, то ослабляя поводок и будто забывая про человека, то вновь кидаясь к Николаю, натягивая привязь до предела. Штык же сосредоточенно накручивал липкую ленту на пластиковый корпус, залепляя дырки, изредка косясь на собаку, опасаясь, как бы та не перетерла поводок о скобу.