Крысоед

Он снова встал в очередь, но в другую кассу. Впереди стояли несколько парней с тяжелыми рюкзаками. Жуков с завистью посмотрел на экипировку: палаточки, спальные мешки, потертые карематы. Вот так, с палаткой, он бы с удовольствием рванул в это Морское. И девочки у парней классные, девочки-хипповочки. С разноцветными волосами, в кожаных фенечках бохо-шик на руках и ногах, в топиках и шортиках.

Но долго предаваться мечтам о костерке у моря и девочке на коленях Жукову не дала потная, задерганная мамаша с двумя близнецами, лет четырех. Они, как молодые лайки зверя, раздирали ее в разные стороны. Мамаша попросилась в очередь перед ним, Жуков, конечно, пропустил. И тишина в углу у кассы кончилась. Близнецы решили во что бы то ни стало открыть сумку, что, отдуваясь, их мама еле донесла до очереди. Они терзали молнию и пытались оторвать маленький замочек. Нервная мамаша только вскрикивала: «Миша! Митя!» Но ни Михаил, ни Дмитрий ее не праздновали, а продолжали тянуть сумку в разные стороны. Перед самой кассой она догадалась шлепнуть одного из братцев, тот разревелся, и тут же в унисон зарыдал басом второй, а мамаша, пользуясь передышкой, смогла, наконец, выпростать руки и купить билет.

О вокзальные своды билось эхо людских голосов, оно перекрывалось объявлениями о прибытии и отправлении поездов. Вначале мелодично звучали три ноты, затем мягкий женский голос с полувопросительной интонацией говорил: «Уважаемые пассажиры»!

Твердая стойка упиралась Жукову в спину. Отсюда открывался неплохой обзор на весь вокзальный зал и суетливых «уважаемых пассажиров». Их вокзал превращал в юрких мышей, торопящихся в норки.

Вокзал был мини-вселенной со своими инопланетянами – иностранцами. Неторопливая респектабельность, добротные чемоданы на колесиках, свободно расправленные плечи и спокойный взгляд вызывали не столько уважение, сколько зависть. Аборигены же вокзальной вселенной: взмокшие под тяжестью клетчатых сумок “челноки” и снующие по своим орбитам воры, нищие и проститутки вызывали любое другое чувство из богатой палитры, отпущенной человеку, но никак не уважение.

Изящные пальчики молодой брюнетки за кассовым окошком быстро набрали нужные коды, и билет до Морского Жуков получил вместе с тенью улыбки на брюнеткином лице. Седьмой вагон оказался купейным, даже место – нижнее.

Жуков направился к выходу, вежливо обходя народ, что на переполненном вокзале было делом сложным. Вдруг раздался истошный крик – «украли»! И вокзальные своды отразили его несколько раз. Оглянувшись, он увидел ту самую мамашу близнецов из его очереди. Она кричала, указывая в толпу. А между людьми, изворотливо лавируя, бежал парень в кепке с яркой сумочкой в руках.

И Жуков понял, что, если сейчас рванет изо всех сил, то догонит. Он рванул, догнал и схватил парня за руку. Народ вокруг расступился. Парень тут же бросил сумку. Он смотрел на Жукова темными глазами, в глубине их бурлил непритворный ужас. И повторял побелевшими губами: «Мне нельзя в тюрьму! Мне нельзя в тюрьму». Жуков, разгоряченный погоней, сжал руку крепче. И понял, что рука, как птичья лапа – худая, без мускулов. Заостренный нос парня, близко посаженные глаза напомнили ему голубя, чью тушку они вчера завернули в пакет и вынесли на помойку. И долго подметали под зеркалом, вытаскивая из него острые обломки. Потное и бледное лицо воришки контрастировало с алыми ушами. Он уже не шептал о том, что ему нельзя в тюрьму. А просто смотрел на Виктора, не отрываясь, как в замедленной съемке шевеля губами. Народ вокруг шумел, слышалось – «позвоните в милицию»! Слева, у входа, мелькнули серые рубашки милиционеров. И Жуков разжал руку. Пацан рванул сквозь народ ко второму выходу, растворяясь в толпе. А Жуков пошел к выходу, выслушивая, «Зачем отпустили», «Этих скотов расстреливать нужно». Яркая сумка, что бросил воришка, уже была у мамаши близнецов. Михаил и Дмитрий сидели тихо на лавке и во все глаза смотрели вокруг. Испугались.

Жуков прибавил шаг, потому что увидел, как дернулась в его сторону мамаша. Обойдемся без благодарностей. Он шел, перекатывая мелочь в кармане. Прикосновение монет успокаивало.

Выходя на оживленную привокзальную площадь, Жуков приостановился и опустил несколько монет из кармана в пластмассовый стаканчик нищего, что маятником раскачивался в дверях. И услышал вслед злобное шипение: «Чтоб ты с–сдох»! Виктор оглянулся и сплюнул. Ясное дело, они тут все друг друга знают. И этот злобный нищий, конечно же, видел, как удалец-молодец догнал тщедушного карманника. Фу, короче. Осадочек. Одно утешало – мамаша близнецов не понесла материального ущерба.

* * *