Крыжовенное варенье (СИ)

Оказалось, не дале как позавчера, Калиостро занимался волшбой на берегу Невы, неподалеку от Летнего сада. А именно, избавлял бесноватого купца от недуга, путем купания в воде. Знахарь вошел в состояние помрачнения сознания и общения с духами, начал мотать головой из стороны в сторону, вот она, головушка, и закружилась-то. В конце концов, потерял равновесие и плюхнулся в реку. Его почитатели, коих на время представлений завсегда собирается превеликое множество, вытащили кумира из невских волн. И в самый тот момент, когда он, в платье, с оного ручьями стекала вода, ступил на гранит набережной, толпа вдруг раздалась и глазам собравшихся предстала сама императрица. Она стояла под кружевным зонтиком, украшенным теми же цветами, что и оборки на юбке с широченным кринолином. Ее Величество пристально разглядывала незадачливого знахаря в лорнет. Вдоволь налюбовавшись, она переметнула взор на хлопотавшую подле супругу мага, госпожу Лоренцо.

— Хороша! И впрямь хороша! Впрочем, не для одного графа! — произнесла Екатерина Алексеевна и удалилась…

Для управляющего Мануэля это была просто байка. И мотивов императрицы резко обращаться с гостем он не разумел. А вот дошлый садовник смекнул, неприязнь владычицы Всея Руси к известному чародею была вызвана не токмо ее трезвым умом и рассудительностью. Это было мерзкое чувство, присущее каждой влюбленной женщине, и сподвигающее оную на самые глупые и нелепые поступки. Это была ревность.

Дело в том, что Калиостро пользовался расположением у человека, бывшего ее фаворитом на протяжении последних тринадцати лет, Григория Потемкина. Поговаривали даже, будто императрица тайно была обвенчана с Григорием Александровичем, и что сие событие состоялось в 1774 году в храме Большого Вознесения на Никитской улице в Москве. Конечно, всякое в их жизни было, и размолвки, и отдаления друг от друга. Но в последние год-полтора будто бы сызнова все наладилось. И тут явился этот самый Калиостро. Да ладно бы один, а то с красавицей женой.

Светлейший князь принимал Калиостро в своем доме и даже предоставлял в распоряжение чародея одну из зал, где мага никто не смел побеспокоить. Сидя в зале гишпанец проводил сеансы врачевания, а гостеприимный хозяин в это время весьма смело развлекал его очаровательную женушку… Вот что послужило причиной столь скорого отъезда иностранца из империи…

Ночное видение

«2 сентября 2000-го года.

Ужас! Ужас! Ужас!

Сегодня я проснулась на квартире у Гридасова. Как такое могло случиться? Выпила вроде немного. Генрих Ильич утверждает, что я ему сказала…

Нет, прежде всего, он рассказывает, что мы вчера перешли на «ты» и я начала называть его Гешей. Ужас какой!

Ужас! Ужас! Ужас!

Так вот, этот, теперь для меня, тьфу, Геша, якобы, спросил не пора ли нам домой. На что я, также якобы, ответила: «Конечно, дорогой, едем к тебе!» Про то, что было дальше, я разузнать не смогла, как ни собиралась с силами. Ну и Гридасов, разумеется, тактичная личность, энтузиазма в вытаскивании правды на свет не проявил.

И это еще не все. Первым делом, я поделилась переживаниями со Светланой Артемьевной. А та сходу предложила сообщить о случившемся капитану Отводову. И орала я, и плакала, и грозилась разругаться с ней на веки вечные. Но бабуля настояла на своем.

И, ах, как хорошо, что настояла. Ираклий договорился с каким-то доктором, гинекологом, что меня проверят, мол, было что, или нет. Ну, то есть, «исследуют взятый материал на наличие в нем семенной жидкости или смазки, обычно применяемой на изделиях из латекса.

Ужас! Ужас! Ужас!

На месте мне провалиться прямо в ад. Гореть щекам, словно первомайскому солнцу и век голубого неба не видать. Сходила я к этой гинекологине. Окончательные результаты завтра. Предварительные — «не похоже, чтобы что-то было».

Я готова ко всему. Ежели экспертиза (боже, и терминологию-то применяю, как в криминалистическом морге) покажет плюс, значит, я, как честная женщина, буду вынуждена выйти за своего начальника замуж.

Ужас! Ужас! Ужас!

Вот когда стоило бы напиться до коматозного состояния. Но, после вчерашнего, даже валерьянки на сахар накапать не могу.»

Х Х Х Х Х

В первый же день, как только Ольга вышла на работу после «ужина» в японском ресторанчике (а случилось это уже после получения результатов заключения гинеколога), она пригласила Гридасова отведать его любимого «Джонни Уокера» в местном буфете.

— Знаешь, Геш, я прямо себя не узнаю. Этот вечер, он сильно изменил мое к тебе отношение.

Гридасов сидел, как и тогда, откинувшись на спинку стула, крутил в руках стакан с виски и самодовольно щурился. Да, еще, нонсенс! Он сбрил бороду.

— Я тоже не могу его забыть.

— И, веришь ли, — Ольга засмущалась, — я все чаще вспоминаю другой вечер, точнее ночь…

— Да? — Генрих Ильич округлил, насколько было возможно, глаза и приосанился, изображая внимание.

— Помнишь, когда на меня напали в подъезде, а ты меня спас?

Он снова сощурился:

— Конечно, помню.

— Так вот, — Ольга убрала из голоса елейность, — мне стало это сниться по ночам…

— Что «это»?