Крыжовенное варенье (СИ)

Не обязательно быть такой умной, как Ольга Лобенко, чтобы понять, речь в подброшенном фанатиком письме шла о дневнике Евдокии Алексеевны.

Графологическая экспертиза показала, что почерк письма и почерк Александра Вуда не совпадают. Но это ничего не меняло. Фанатик мог попросить начертать текст кого угодно, того же горе-пионера…

Все, включая Светлану Артемьевну, капитана Отводова и саму Ольгу чувствовали, что-то в расследовании пошло не так. Безусловно, улики крутились возле Саши Вуда, но уж больно как-то явно.

Пока Лобенко продолжала перебирать вещи на чердаке своей фамильной избушки, да изъясняться с Соловьевым… (Да-да! А вы что ж думали? Что он так просто упустит возможность пообщаться с зазнобой? Конечно, приставал, конечно, навязывался и проходу не давал, и в деревню вместе ехать хотел… Но Ольга твердо отрезала: «Нет! Мне нужно побыть там одной. Поразмышлять, понаблюдать… Ты мне будешь мешать!» Вот такой решительной она оказалась. Однако от долгих вечерних прогулок по знакомым с детства улицам, да от альковного щебетания в ушко это ее не уберегло.

Еще во время своего приезда в Москву с Танькой Смирновой Витька почувствовал, что-то в их отношениях пошло не так. То ли просто к нему охладела бывшая одноклассница, то ли слишком рьяные соперники на пути встали. Ольга все объясняла свалившимися на ее блондинистую голову делами, по работе, по расследованию… Но у мужиков на соперников чутье, как у собак, — не проведешь.

Так вот, пока у Ольги Лобенко продолжались разборки с ее первой любовью, группа «красных следопытов» была приглашена на экстренный сбор. Благо квартира у Чижовых просторная.

Собственно, из гостей были только Отводов, Свистунов, да Светлана Артемьевна. Городец в доме новоявленных родственничков гостем уже давно не считался, а Валентин Николаевич подъехать не смог. Обещал лишь, в случае необходимости, быть доступным по мобильному телефону.

Мария Алексеевна, как и ее покойная матушка, восседала в массивном кресле, укрывшись пледом, на коленках разложила ту самую тетрадочку в полиэтиленовой обертке, изъятую в кабинете у Вуда.

Читать решили не все подряд, а лишь те места, которые были как-то связаны с Китаем. Вот совпадение! Именно они оказались связанными с Ольгиной бабушкой. Светлана Артемьевна старалась слушать особенно внимательно, не только потому, что это могло пригодиться для дела, но и, чтобы потом передать интересные сведения своей молодой подруге.

Олина бабушка, Клара Васильевна Потапова, хотя и работала в обычной детской поликлинике, но на лечение к ней приезжали со всей области. Даже из самого Свердловска, за полторы сотни километров. Да что там из Свердловска! Была у нее одна любимица — китаянка.

Своих детей Клара Васильевна тогда еще не завела. Да и замуж выйти не успела. Только-только закончила медицинский. По имени-отчеству величали исключительно из уважения, а не по возрасту. Двадцать пять лет, — какие там годы!

Откуда, спросите, у недавней вузовки, не прошедшей даже школы собственного материнства, столько навыков по педиатрии?

Дело в том, что прапрабабка Ольги Лобенко слыла на деревне великой знахаркой. Травки всякие собирала, настойки делала, роды принимала. И был у лечухи «нюх» на болезнь. Она и сама не могла объяснить, что именно настораживало ее в начинавшем недомогать человеке. Всякий раз по-разному. То цвет кожи, то прыщик на лице, то даже просто усталый взгляд… И на каждый симптом она свое снадобье находила.

В наше время ее прозвали бы народной целительницей, но в ленинско-сталинские годы всех, кто не укладывался в рамки общепринятых стандартов, причесывали под одну гребенку — враг народа. И сажали. Прапрабабка-знахарка, дабы за решетку не угодить, «легализовала» свою деятельность: переехала из деревни в город, устроилась санитаркой в детскую больницу. На пенсию вышла поздно. И фактически до последних своих дней таскала с собой на работу внучку. Наблюдательная Клара интуитивно переняла практически все бабушкины умелости. Позже, в институте, многим из них нашла вполне научное обоснование.

Так что, не смотря на свой возраст, выпускница медицинского института Клара Васильевна Потапова слыла весьма поднаторелым доктором, многие отзывались о ней с большим почтением.

В дневнике под рассказ про пациентку-китаянку было отведено почти три страницы. Супругам Чижовым эта история раньше примечательной не показалась: подумаешь, заболевшая иностранка! Они о китаянке ни разу во время следствия и не вспомнили. А вот автор дневника и бабушка Ольги Лобенко, судя по всему, придавали знакомству с девочкой особое значение.

Голос Марии Алексеевны зычный, но ровный. Сразу видно, в юные годы наверняка митинговала. Слышно было всем.

«В Москве иностранцев много. Я как-то была в столице. Видела негра. Шел себе по улице, будто здесь родился, никто на него внимания не обращал. Для нашего же городка и желтолицая Сон — большая диковина.»

Сон, на тот момент, когда ее впервые увидела Клара Васильевна, исполнилось пять лет. Была она дочерью репрессированного китайца Ван Ю Мина и русской женщины по имени Тася.