Кржижановский

В 1929 году, впервые вступая под своды академии, Глеб Максимилианович подумал о том, что, может быть, в этот момент осуществляется одно из страстных желаний Ильича.

В далеком восемнадцатом, когда Украина была под гетманом Скоропадским, когда немцы хозяйничали в российских просторах, когда Москва потеряла связи с окраинами, была отрезана от сырья, топлива, когда реальность Советской власти ощущали лишь немногие жители центра России, уже тогда Ильич задумывался о том, как «собирать камень за камушком» прочный фундамент социалистического общества, о будущем хозяйстве нашей страны. Он хотел предложить Российской академии наук составить план экономического подъема России. Но не могла обветшалая академия удовлетворить высоким нормам ленинского «Наброска плана научно-технических работ» — она была еще слаба!

В этой работе Ленин предлагал обратить особое внимание на электрификацию промышленности и транспорта, применение электричества к земледелию, на использование непервоклассных сортов топлива — торфа, угля низких сортов — для получения электрической энергии с наименьшими затратами, на добычу и перевоз горючего, на использование энергии воды и ветра. Не под силу были пока еще эти задачи старой академии, не могла она перестроиться так быстро.

Кржижановский писал о «Наброске плана научно-технических работ» так: «В то время еще никакой группировки научных работников вроде организованной гораздо позднее Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО) и в помине не было. А между тем стоит только перечитать строки этого наказа, чтобы видеть, что, по существу, здесь уже поставлены основные вехи грядущих фундаментальных работ и как много приходилось учиться работникам науки и техники у Ленина в области революционного преобразования всей нашей экономики и техники на основе общего гениального, научного, продуманного плана».

Хотя Ильич работой академии был удовлетворен не в полной мере, он всячески противился ее реформации.

Однажды, услышав, что у одного молодого, весьма уважаемого коммуниста-астронома есть план реорганизации академии, он очень встревожился, потребовал к себе Луначарского (академия была в ведении Наркомпроса) и, лишь когда тот сказал, что никакого серьезного значения планам такого рода не придается, несколько успокоился.

— Жаль, некогда сейчас вплотную заняться академией, — говорил он тогда Глебу Максимилиановичу. — Нужны осторожность, такт, знания. А сейчас у нас куда более проклятые вопросы. Боюсь, найдется какой-нибудь смельчак, наскочит на академию. Можно представить, сколько посуды перебьет!

И вот теперь, в 1929 году, выборы в состав академии сорока двух новых членов. Среди них впервые избраны члены партии — Г. М. Кржижановский, И. М. Губкин, М. И. Покровский. Это были поистине «большие выборы», как их называли в академии.

Кржижановский сразу же был избран вице-президентом академии. Президенту — геологу Карпинскому — было уже под восемьдесят. Новичку вице-президенту порой приходилось брать на себя всю полноту академической власти.

Когда Глеб Максимилианович ближе познакомился с делами академии, оказалось, что и сама наука тоже нуждается в перспективном планировании. Говорить о широком фронте работ не приходилось. Попытка Кржижановского воздействовать на академиков через Госплан, конечно, способствовала консолидации ученых вокруг актуальных народнохозяйственных проблем, но этого было далеко не достаточно. Необходимо было, не полагаясь на уже имеющиеся, создавать в академии новые научные направления, привлечь ученых технического профиля, соприкасающихся с насущными проблемами страны.

В академию впервые были избраны представители техники: С. А. Чаплыгин, Г. М. Кржижановский, В. Ф. Миткевич, И. М. Губкин. Эта группа должна была сыграть роль ядра, вокруг которого пойдет сплочение будущего технического отделения академии.

Кржижановский волновался: как примут его академики? С волнением составил конспект первого выступления на академической сессии. Карпинского не было — болел. С подозрением выслушивали академики — члены старинного и замкнутого клана новые слова, непривычно взрывавшиеся в академической тишине: «захват командных высот», «индустриализация», «энергетика, электроэнергетика, теплофикация», «комбинированное производство», «планово-социалистическое хозяйство», «массы на нашей стороне», «диалектический метод».

Некоторые громко вздыхали, слушая эти кощунственные слова в храме чистой науки. Но Кржижановский умел завоевывать сердца — он увлекал истиной, конкретностью, мечтой. Он видел, что инерция академиков велика. Будут, конечно, противодействовать введению планирования научно-исследовательских работ. Будут ссылаться на высокую миссию науки. Свободный поиск. Непредсказуемость и непланируемость открытий.

Действительно, открытия запланировать невозможно, но определять наиболее целесообразные направления поиска можно и должно! Он хотел бы постепенно ввести академию в пятилетний ритм страны.