Кржижановский

Это письмо сопровождалось копией с другого письма, перехваченного департаментом, без подписи, без обозначения места, а по штемпелю: почтовый вагон № 78 (Кинешма — Новки) от 18 июля 1894 года, к Зинаиде Павловне Невзоровой. Здесь открытым текстом говорилось буквально следующее: «Посылаю вам подробный рецепт самодельного гектографа». Зинаиду решили пока не трогать, посмотреть, что будет дальше. 4 сентября генерал-майор Баранов секретно отправил в департамент полиции донесение: «Имею честь почтительнейше донести Департаменту полиции, что… относительно Зинаиды Невзоровой обнаружено агентурным путем, что она на днях ходила по разным нижегородским лавкам и разыскивала желатин, нужный для гектографа, но такого нигде не нашла…»

Поиски гектографических материалов, естественно, не могли целиком заполнить жизнь такой активной натуры, как Зинаида. Она ищет, чем бы заняться полезным, и находит: ее знакомая, заведующая воскресной школой для рабочих, сочувствуя социал-демократам, предложила ей читать там лекции. Зинаида решила построить лекции в согласии с тем опытом, который в Петербурге оказался столь удачным: от мироздания к земле, к человеку, к человеческому обществу. Такое построение курса постепенно подготавливало рабочих к материалистическому восприятию окружающего мира. Зине попалась старшая группа, слушавшая лекции с большим интересом. На втором или третьем занятии симпатизировавшие ей рабочие посоветовали быть поосторожней, им показалось, что в число слушателей затесался агент охранного отделения. Так оно и оказалось. Все, что делалось в классе Невзоровой, быстро становилось известным департаменту полиции, самому Сабурову. Директор департамента был преподавательской деятельностью Невзоровой очень недоволен и вследствие этого написал нижегородскому губернатору Баранову так: «Департаменту полиции сделалось известно, что дочь надворного советника Зинаида Павловна Невзорова… занимается преподаванием в местной воскресной школе, посещаемой рабочими и мастеровыми людьми. Ввиду имеющихся сведений о политической неблагонадежности Невзоровой, признавая нежелательным допущение ее к преподавательской деятельности в воскресной школе и даже вообще к какому-либо непосредственному участию в оной, я считаю долгом сообщить о сем Вашему Превосходительству для зависящих распоряжений и покорнейше просить о последующем не оставить уведомлением…»

Зинаиде не суждено было добраться до самой «крамольной» темы — до человеческого общества. Прибежала взволнованная Щеглова и рассказала: ее вызывал губернатор Баранов; он разговаривал грубо и, более того, заявил, что, если она в двадцать четыре часа не выгонит Невзорову, он закроет школу. Зинаида подала заявление об уходе.

…Сабуров, просматривая предоставляемые ему из «черного кабинета» копии всех писем Невзоровой, мог с удовлетворением видеть, что его распоряжение выполнено: «…Я уже покончила свою учительскую карьеру, «отцвела», можно сказать, «не успев расцвести». По приказанию свыше велено меня «не допускать». Ну и кончено дело, вот тебе и первая попытка на почве культуртрегерства. Теперь могу только сделать реверанс и скромно отойти в сторону, твердо зарубив на носу, что «против рожна прать нечего», что «выше лба уши не растут», что «всяк сверчок знай свой шесток» и «про житейскую мудрость впредь урок»! Да и другим назидание! Как-никак, а зла я все-таки страшно. Подробности узнаю на днях. Пока мне только известен печальный факт…»

Но уже следующее перехваченное письмо Невзоровой заставило Сабурова забеспокоиться. Теперь, в декабре, она писала в Петербург своей сестре Софье: «Ждем всех питерцев с нетерпением, приезжайте скорее. Есть здесь много интересного, но об этом уже при свидании. Я хочу, чтобы как можно больше народа стянулось сюда. К Кр. приедет сестра и товарищ из Питера, С. с В. тоже приедут, так что питерцев будет множество… Везите нам, как можно больше, запас всяких новостей, устных и нигде не писанных… Моя учительская карьера закончилась довольно громко, как оказывается, ибо составила злобу дня и тему для всевозможных рассуждений у разных либеральствующих лиц. Недаром не терплю я либерального кудахтанья…»

Копия этого письма была тут же отослана нижегородскому губернатору с резолюцией: «Прошу предупредить для соображений генерала Баранова, что на рождественские каникулы съедутся в Нижний люди сомнительной благонадежности, которые будут находиться в постоянных сношениях с Невзоровой…»

Тут же из департамента поступило Баранову следующее категорическое указание, имевшее серьезные последствия для Глеба Максимилиановича Кржижановского:

«…Департамент полиции имеет честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать распоряжение об усилении… наблюдения за Невзоровой и близкими к ней людьми для выяснения деятельности и сношений ожидаемых из Петербурга лиц и о последующем уведомить…»