Ксеноисторик Маркс (СИ)

— Есть какой-то запрет?

Запрета не было, и Маркс двинулся вперед, к окраине, так похожей на то, что осталось сзади. Похожей и одновременно непохожей. Земля под ногами была рыжей и глинистой. Трава заканчивалась сразу под насыпью. Первые дома были одноэтажными, похожими на старые почерневшие от времени бараки. За ними поднимались блочные серые пятиэтажки, а дальше виднелись уже и высотные здания. Только не голубых оттенков отмытого стекла, а ржаво-серые, какие-то мутные. Или это сам воздух тут был таким серым?

Маркс сплюнул набежавшую кислую слюну.

— Мы все еще в городе или это что-то другое?

Маша промолчала. Она явно была не в настроении рассказывать об этом месте. Но вдруг на ее лице расцвела улыбка:

— Ой, какая прелесть!

На дощатом столе перед крыльцом одного барака были расставлены цветные игрушки. Очень странные игрушки. Не люди, не животные — что-то среднее. Но очень яркое. Вот вроде насекомое с длинными усиками, но с огромными человеческими синими глазами. А вот человек, но с головой жабы. Стоит на корточках, сейчас прыгнет.

Маша брала игрушки, рассматривала вблизи, снова ставила на стол, хватала другую…

Вдруг маленькая рука выхватила у нее очередную игрушку, и девочка лет семи в потертом и простиранном до потери цвета байковом платьице начала расставлять фигурки в каком-то ей одной известном порядке, сердито ворча что-то себе под нос.

— Ой, — сказала Маша. — Я что-то сломала, да? Ты так играешь?

Девочка как будто не замечала ее. Она бормотала, передвигала фигурки, а на Маркса со спутницей в упор смотрели другие дети, постарше.

— Привет, — сказал весело Маркс.

Никто ему не ответил.

— Вы тут играете, да? — пареньки лет по десять переглянулись и уже начали отворачиваться. Непрошенные гости им были совершенно не интересны.

— Небось, за футбол болеете? А сами играете?

И чего ему этот футбол в голову влез? Наверное, в связи с теми мыслями о просмотрах пятничных, что ли. Или из опыта, что массовые зрелища привлекают тех, кто старше? Так просто сказал, а пареньки вдруг оглянулись заинтересованно. Один, рыжий и конопатый, даже ответил:

— Привет.

— А-а-а…, — начал догадываться Маркс. — У вас тут по годам разделение, да? Вы в игрушки уже не играете? Это как отряды такие, да? Вроде как кланы?

Он встречался с таким резким разделением по возрасту, но в менее развитом обществе. Там взрослый — это охотник и добытчик, а дети толькоиграют и мешаются под ногами..

— Кланы? Да, так. А в игрушки — это же маленькие только. Вы тут играли — мы и подумали…

— О чем вы? — дернула Маркса за рукав Мария. — Что за кланы?

— Это вы должны были мне рассказать. А не я сам — догадываться, — огрызнулся он, протягивая руку для пожатия.

— Зови меня — Маркс.

Мальчик посмотрел на его руку, оглянулся на свою компанию, потом тоже протянул ладошку:

— Петер.

— Ну, вот мы и знакомы. А скажи мне, друг Петер, где тут у вас станция метро?

— В нашем городе нет метро. Обещали начать строить, но так и не собрались.

— А гостиницы есть?

— Это в самом центре, наверное. Мы туда не ходим. Там другие кланы — взрослые. Они работают.

— А мы — взрослые?

Петер оглядел обоих, поморщился:

— Не знаю. Ведете себя, как маленькие. Вон, даже Светка вас играть не взяла.

— Вот так, — обернулся Маркс к сопровождающему лицу и экскурсоводу в одном лице. — Мы — не понять, что. Стоит ли нам идти дальше?

Маша только замотала головой. Ей было страшно. И еще чуть-чуть тошнило. То ли от страха, то ли от этого воздуха и этих запахов, к которым никак нельзя было привыкнуть.

— Ну, мы пойдем тогда…

— Куда? — удивился Петер. — Сейчас же поезд пойдет. Поезд длинный. Это долго. А потом за вами придут.

Маркс дернул Машу за руку и побежал к насыпи. По глине было бежать гораздо труднее, чем по траве. Жирная рыжая грязь поднималась по ботинкам, как живая. Лезла брюкам до самого колена. Ноги еле поднимались, шлепая глиняными колодами. Мария отставала.

— Давай, давай! — крикнул ей Маркс и стал «давать» сам.

Он уже карабкался вверх, цепляясь за землю и чуть ли не срывая ногти, когда послышался гудок. Из последних сил, разрывая рот и легкие кислым противным воздухом, надрывая ноги, как на соревнованиях, он рванулся вверх, потом вперед, и перевалился на ту сторону прямо перед непрерывно гудящим электровозом.

Вниз по зеленой траве он скатился в узкую расщелину между двумя насыпями и долго лежал там, вдыхая чистый воздух «этой стороны». Он как-то сразу почувствовал — это правильная сторона. Тут была поздняя весна. Трава была яркая и сочная. Между насыпями стояли лужи, и можно было отмыть кроссовки и попытаться почистить брюки. А в ста метрах впереди начинался город, поднимаясь в чистое голубое небо отблескивающими синим высокими башнями небоскребов.

Маркс долго смотрел на медленно идущий мимо бесконечный состав из товарных вагонов и цистерн. Не дождавшись конца поезда, устало пошел через луг. Не оглядываясь, зашел за дома. Нашел ближайшую станцию метро, доехал до нужной, не обращая внимания на взгляды попутчиков, напился виски из мини-бара в своем номере, и долго спал, дергаясь и поскуливая во сне.