Ксенотанское зерно

– Сбежала?! Сбежала от мужа?! Ах-ха-ха! Узнаю, узнаю кровь сестренки! А отец?

– Отец хотел вернуть меня мужу…

– И его узнаю, старика Альберта! Пусть сгорит мир, но свершится правосудие! Ну, я не такой строгий, но ты должна мне все рассказать. Обещаешь?

– Да, дядя.

– Так чего время терять? У меня тут были дела неподалеку, но раз такая неожиданная встреча – побоку дела. Едем!

На его взмах рукой подвели свободного коня с дамским седлом. Ирма подошла к коню, остановилась…

Неловко взглянула на Якоба.

– Да, а это кто такой? – проследил за ее взглядом дядя Вольфганг.

– Это…

А хочет ли дядя знать, кто такой Якоб? Нужно ли ему даже его имя? Дворяне не интересуются крестьянами. А она – дворянка. Да, за время путешествия она с этим крестьянином несколько сблизилась, но путешествие закончено. Пора вспоминать о дворянском достоинстве.

– Это… крестьянин. Он подвез меня.

– Держи! – Граф щелчком бросил Якобу серебряную монету. – Заслужил!

Ирма попыталась поймать взгляд Якоба, но не успела.

– Спасибо, господин, – поклонился он.

А когда выпрямился, его глаза были спокойны и холодны.

– Но… – Ирма на мгновение замялась.

– Что такое? Или он осмеливался вести себя с тобой грубо?

«…Этот барон – или очень смелый, или очень глупый…» Звон пощечины… «…Не перебивайте и слушайте!..»

Граф понял замешательство Ирмы по-своему:

– Эй, ребята!

– Нет, нет, дядя, что ты! Наоборот, он выручал меня…

Разваливающаяся на куски ядовитая тварь… Шевелящиеся поющие грибы… Клыкастый конь, бросающийся в их сторону… Поднимающийся мертвец с проросшими в мозг нитями грибницы…

– Ну что ж, – сказал граф. – Раз выручал…

Он отстегнул от пояса и бросил Якобу кошелек:

– Доволен?

– Да, господин, – склонился Якоб в поклоне. – Благодарю вас, господин.

– Благодари госпожу, дурень!

– Спасибо вам, госпожа. – Якоб поклонился Ирме. – Вы поступили очень благородно, госпожа.

Кавалькада развернулась в сторону столицы. Ехавшая последней женщина в мужском костюме уколола парня острым взглядом, но он не обратил на это внимания.

«Разве я неправа? – думала Ирма, покачиваясь в седле. – Разве я поступила неправильно?»

«Он – крестьянин. Я – дворянка. Между нами не может быть других отношений, кроме приказов и подчинений. Да, он спасал меня. Но ведь я приказала ему это сделать. Разве смысл жизни крестьян не в том, чтобы исполнять приказы господ?

Чего он от меня ждал? Что я приглашу его в гости? К дяде Вольфгангу? Что я поцелую его, как благородного рыцаря? Что я выйду за него замуж?

Разве я неправа?

Разве я поступила неблагородно?»

«Вы правы, госпожа Ирма, – думал Якоб, под скрип колеса медленно приближающийся к столице. – Вы поступили вполне благородно.

Крестьяне нужны только для того, чтобы господа могли им приказывать, и не должны требовать ничего в ответ. Мы же не благодарим коня, который вспахал нам поле, не так ли, госпожа Ирма?

Благодарность – она для равных. Для таких же господ, как и вы. А для крестьян в лучшем случае монета. Чаще – «Пошел вон!». Именно так поступают благородные господа с низкородными.

Так что вы правы, госпожа.

Вы поступили очень благородно…»

Якоб выпрямился, сморгнул – заходящее солнце резало глаза – и вздохнул.

Скоро столица, но сегодня он до нее доехать уже не успеет. Темнеет. Нужно ехать до ближайшего придорожного трактира. А то на ночлег ночью никто не пустит. Кто знает, вдруг это ночная нечисть стучится в дверь?

Знакомому бы открыли, но кто знает его здесь, в десятках миль от дома?..

– Здравствуй, Якоб.

На дороге стоял немолодой человек в потертой крестьянской одежде. Улыбка блестела из-под полей закрывавшей глаза шляпы. Широкополой войлочной шляпы, какой не носил ни один человек уже лет сто.

Глава 16

Якоб незаметно сжал медную рукоять:

– Кто ты? И откуда меня знаешь?

Незнакомец улыбнулся еще шире и подкинул на ладони монету:

– Так что? Подвезешь меня? За медный грош?

Якоб проследил глазами за монеткой. Вверх-вниз. Медная. Не слуга Грибного Короля и не его отродье. Тем более что кожа у человекоподобных отродий обычно гладкая и белая. Есть и темнокожие, но их кожа всегда морщинистая, а сами они – толстые.

Да и никто из грибной нечисти не сможет дотронуться до меди. Разве что в перчатках. Но перчатки – привилегия дворян. Откуда они у человека, одетого как крестьянин?

– Что молчишь, Якоб, сын старика Ганса?

– Откуда ты меня знаешь? – спокойно спросил Якоб. Незнакомцы, пусть и полноценные люди, всегда дают повод насторожиться.

Хотя этого Якоб уже где-то видел…

– Как же мне тебя не знать? – снова улыбнулся прохожий. – Мы с тобой неделю проработали бок о бок на мельнице твоего отца.

– Подожди-ка, уважаемый…

– Я нанимался подмастерьем этой весной. Помнишь?

Точно! Вот откуда он кажется знакомым! И шляпа уже тогда была на голове. Вот только имя…

– Подвезешь? – Незнакомец, как будто не сомневаясь в ответе, уже запрыгнул в повозку.

– Как же не подвезти давнего знакомого? Вот только, уж прости меня, уважаемый, не припомню, как тебя зовут.

– Меня зовут…

– Кар!

Якоб вздрогнул и на секунду отвлекся: на ярме волов сидел крупный черный ворон.

– …а тебя зовут Якоб. Твое имя я помню.