Ксенотанское зерно

– Скажи-ка, уважаемый, а ты-то почему любишь генерала Неца?

– Я? – Подмастерье заулыбался, как будто услышал то, что хотел услышать. – Я не люблю генерала.

По ночным улицам столицы, цокая каблуками по булыжникам мостовой, мимо запертых ворот особняков, мимо темных окон домов, мимо не обращавшей на нее внимания стражи, шагала девушка.

Размашистые шаги, размахивающие руки, невнятный шепот – то ли брань, то ли мысли вслух.

Худая, болезненно-тощая, большегрудая. Черный, облегающий кожаный костюм.

Огненно-рыжие волосы.

Она искала.

Глава 21

Якоб открыл глаза.

Ночь. Темно.

Он осторожно покосился на соседнюю кровать: там, накрывшись шляпой, безмятежно спал Подмастерье.

Отлично.

Якоб бесшумно поднялся, оделся и подошел к двери. Оглянулся – Подмастерье спал, – и, чуть приподняв дверь, чтобы не скрипнули петли, вышел в коридор.

Растолкал сонного хозяина, шепотом объяснил ему, что хочет съехать, заплатил и вышел во двор. За спиной тихо лязгнули засовы.

Якоб пошел к повозке, осторожно ступая. Хотя надобности в этом не было, не услышит же Подмастерье его шаги из комнаты.

Ну его, странного человека, вместе с его странностями. Якоб уже всерьез сомневался, человек ли его попутчик.

Парень подошел к своей повозке с волами. На ней, болтая босыми ногами, сидел Подмастерье.

– Куда едем? – бодро спросил он.

– Да я… – Якоб по-настоящему растерялся. Ведь даже если попутчик не спал и сразу же спрыгнул с кровати и побежал вслед за Якобом, то никак не успел бы оказаться здесь раньше.

– Нет, если нужно, готов помочь собраться.

– Да нет… Просто решил проверить, не украли ли повозку.

– А-а… Ну, пойдем спать дальше?

– Ага…

Якоб сорвался с места и побежал к дверям трактира. Заколотил в них, пока не открыли, наплел что-то невразумительное недоумевающему хозяину, оглянулся – Подмастерье помахал рукой от повозки, – и кинулся бегом в комнату.

Подбежал, открыл дверь…

Подмастерье поднял голову, сдвигая шляпу:

– Чего тебе не спится?

Долгое напряженное молчание.

– Что?

– Убит один из монахов, ваше величество.

– Я не глухой и не идиот. Как это могло произойти?

– Шарук…

– Я не спрашивал, кто убил монаха. Я спрашиваю, как это могло произойти!

– Ваше величество…

– Для чего? Для чего я бодался с епископами, открывая ваш монастырь? Рыскал, как волк, по всей стране, в поисках подходящих людей, тратил силы, деньги на их обучение? Для чего? Чтобы моих, моих монахов убивала первая попавшаяся девчонка, нахватавшаяся основ колдовства?!

– Ваше…

– Да, отец Тестудос! Да! Мое! И именно мое величество спрашивает вас, как это могло произойти?

– В свое оправдание могу сказать, ваше величество, что свидетелей битвы, кроме наших братьев, не осталось. Значит, репутация монастыря не пострадала.

– Репутация! Подождите… Репутация…

– Ваше…

– Подожди, Август. Репутация… Наших монахов считают чрезвычайно сильными охотниками за колдунами, ведьмами и нечистью. Так?

– Так.

– Значит, если кто-то узнает, что в схватке с колдуньей погиб шварцвайсский монах, то в первую очередь подумает, что колдунья была крайне сильна… Сколько у наших противников колдуний?

– В последнее время мы нашли трех, к сожалению, уже убитых. Среди наших противников особой паники по этому поводу нет, так что колдуний у них хватает. Можно предположить, что остался по крайней мере десяток, а то и больше.

– Откуда они их берут, выяснили?

– Нет.

– Плохо. Откуда они берутся – неизвестно, сколько их – неизвестно, каковы их возможности – неизвестно…

– Ну, то, что они подчиняются всем законам колдовства – установили.

Смешок.

– Не отвлекайте мое величество от рассуждений!

Смешок.

– Август!

– Молчу, молчу…

– И прекрати ухмыляться! Значит, действуем так…

– Не подействовало?

– Похоже, у нее есть при себе что-то медное.

– Не ожидал от девушки из благородной семьи веры в крестьянские сказки.

– Я думаю, нам опять подгадил тот крестьянин.

– Его ищут?

– Фукс.

– Фукс…

– Она старательная.

– Да, я знаю. Вот только своенравная, наглая и непослушная.

– Да они все такие.

– Сколько у нас осталось ведьм?

– После того, как монахи убили Лени, – двенадцать.

– Мало.

– Нам осталось подождать месяц. Ирма – у нас, большинство дворян – за нас, грибница ползет по столице. Что нам может противопоставить король? Личную гвардию да шварцвайсских монахов. Монахов выбьют девчонки, а гвардия… Ничего она нам не сделает.

– Я знаю, что гвардейцы ищут девчонку. Что, если…

– Нет. Они ищут по городу мои тайные особняки… два уже нашли. Но к тому, в котором спрятана Ирма, я не имею никакого отношения. Пусть ищут.

– Остаются только два затруднения. Добровольное согласие и третья сила.

– Добровольное… Да, жаль, что с грибницей не получилось. Ничего, я попробую поговорить с ней сам. А третий… На него выведет крестьянин, когда Фукс его поймает.

– Хорошо.

Столичный рынок – это вам не рынок маленького городка вроде Штайнца. Если тот походил на помесь ада и рая, то этот – на сам ад.

Здесь только ряды, в которых продавалась глиняная посуда, занимали больше места, чем вся деревня Черный Холм. А ведь здесь торговали не одной посудой.