Ксенотанское зерно

— Господин сержант. — Молодой стражник отряхнул крошки с голубого сукна мундира. — Вы и правда не скажете никому о том, что этот парень проезжал через наши ворота?

— Не я, — сержант забросил в рот сало и хрустнул луковицей, — а мы. Чуешь разницу?

— Но почему?

— Потому что брать взятки и без того грешно, а брать их и не делать того, за что заплатили, — грех вдвойне.

Он отпил из кружки, вытер усы:

— Ну что, сколько мы с тобой взяли за смену?

Молодой подумал, что сержант как хочет, а он врать монахам не станет, ведь те обязательно приедут и спросят. Вздохнул, полез за кошельком:

— Ну, два талера с… Чернота зеленая!

Из кошелька на дно бочонка, за которым оба стражника присели перекусить после дежурства, посыпались глиняные черепки. Ни одной монеты.

— Колдовство… — выдохнул сержант и судорожно дернул завязки своего.

Все деньги были на месте. И два серебряных талера.

Монахи обязательно спросили бы…

— Зелень!..

Брат Лепус еле успел убрать голову после выстрела: огненный шар ударил в стену около щели.

— Давай!

Брат Люпус не глядя выстрелил и мгновенно спрятался. Ответного выстрела не последовало.

Тишина.

Два тяжело дышащих монаха осторожно выглянули из щели.

— Устала?

— Не знаю…

На площадке разгромленного постоялого двора, издевательски залитого солнечным светом, не шевелился никто. Особо и некому было.

Обугленные трупы крестьян. Вон тот, кажется, хозяин двора…

Мертвые лошади.

Мертвый шарук.

И брат Тарандрус. Мертвый.

Демоническая тварь успела разрубить ему копытом горло, прежде чем братья Люпус и Лепус застрелили ее.

Где же ведьма?

Ворота двора были не просто раскрыты — взорваны, дымящиеся обломки валялись вокруг. Неужели ведьма успела убежать?

А как все просто казалось…

Два часа назад монахи подъехали к стоянке, где предположительно провел ночь тот самый таинственный крестьянин, что привез в столицу Ирму цу Вальдштайн. Здесь его уже не было, но хозяин двора поклялся, что молодой парень, в точности соответствующий описанию, буквально полчаса назад уехал вместе с торговым обозом, который ехал из столицы.

Монахи бросились вслед.

Хозяин стоянки не соврал, он сам, своими глазами видел, что искомый парень находился в обозе. А вместе с мельничным подмастерьем, тем, что в странной шляпе, уехал вовсе не молодой крестьянин лет сорока.

Иногда все же стоит держать изображения святых…

Четверка монахов вошла во двор. Квадрат утоптанной площадки, слева — склады и конюшня, справа — кухня и навес над столами, где сидела компания, прямо — двухэтажное здание с комнатами для постояльцев.

— Вон они, — шепнул брат Тарандрус.

Под навесом с кружками пива сидели крестьяне из торгового обоза. Бессонная ночь подсказала им, что следует остановиться и выпить пива.

Монахи двинулись было к крестьянам…

— Стоп, — поднял ладонь брат Люпус. Братья замерли.

Брат Люпус медленно-медленно обвел двор глазами… А пуще того — носом…

Где-то здесь… Где-то здесь…

Притихшая при виде братьев компания… Хозяин, выглянувший из кухни и теперь шагавший к ним… Девушка, седлавшая вороного коня… Распахнутые ворота конюшни… Запах сена…

Девушка!

— Колдунья! — ткнул в ее сторону брат Люпус.

Может быть, стоило сделать это чуть менее заметно. Может быть. А может, колдунья, увидев братьев, уже приготовилась к обороне. Кто знает?

Сразу же за выкриком нетерпеливого брата раздался взрыв.

Колдунья тоже была молодая, глупая, хотела решить проблему одним ударом.

Громыхнул гром; по всему живому, что находилось во дворе, ударила ветвистая цепная молния. Мгновенно были убиты все. Кроме колдуньи, ее лошади…

И монахов.

Не с силами молодой глупой ведьмы прикончить братьев Шварцвайсского монастыря.

Уж у них-то силы побольше…

Вот только вся она ушла на отражение удара.

Впрочем, у колдуньи ее тоже осталось немного.

Но осталась.

В ответ на дружный залп пистолетов братьев — пули бессильно упали в траву у ног девчонки — в их сторону полетел огромный огненный шар.

Шар разнес ворота, но колдунья, начавшая было самодовольно улыбаться, увидела, что успевшие откатиться в стороны монахи деловито перезаряжают пистолеты.

— Эй, попы! — звонко крикнула она. — Вам меня не взять!

Брат Тарандрус выстрелил. «Особая пуля» ударила колдунью в плечо. Брызнула кровь.

Девчонка завизжала, как ребенок, которому обещали, что все будет понарошку, а ударили по-настоящему. Так и казалось, что она выкрикнет: «Так нечестно! Это я вас должна убивать!» Ранение сбросило с нее заклятие маскировки, и девчонка показалась в своем истинном облике. Ничего демонического, кроме разве что гривы необычных фиолетовых волос. Большие, расширившиеся от боли глаза, белая рубашка с короткими рукавами, синие штаны, странные туфли с высоким тонким каблуком, чудом держащиеся на тоненьких ленточках…

Девчонка взмахнула рукой, но силы оставили ее. Вместо убийственного шара с пальцев сорвался только сноп искр. Надо признать, очень ярких.

Братья кинулись к ней, стремясь захватить раньше, чем она восстановит силу…

Брат Тарандрус оказался ближе всех.

С ужасающим визгом, оскалив клыки, вороной конь — да не конь, шарук! — ударил брата острым, как топор, копытом в горло.

Загрохотали выстрелы.