Ксеноцид

Голос отца прозвучал несколько скептически, и это естественно, ведь Цин-чжао, желая побыстрее поделиться с ним новостью, начала рассказывать с конца.

— Да, только позволь мне объяснить, как невозможное может стать очень даже возможным. Видишь ли, я выяснила, кто такой Демосфен.

Отец внимательно слушал, пока Цин-чжао рассказывала ему о Валентине Виггин и о том, как все эти годы она скрывалась под псевдонимом Демосфен.

— Совершенно очевидно, что она без труда посылает по анзиблю тайные сообщения, в противном случае ее труды никогда бы не распространились с такой скоростью по всем обитаемым мирам, ведь она провела последние годы в полете. Предполагается, что только военные могут связываться с кораблями, идущими на скорости света. Таким образом, она либо проникла в компьютеры вооруженных сил, либо где-то взяла необходимую для связи энергию, а количество ее огромно. Но если она сделала это, если существует такая программа, которая позволила ей это сделать, может быть, та же программа ответственна и за перехват сообщений, посылаемых флотом?

— За «А» всегда следует «Б», это естественно, но каким образом эта женщина засадила программу в каждый из существующих компьютеров-анзиблей?

— Она сделала это с самого начала! Ведь ей уже минуло третье тысячелетие. По сути дела, если Гегемон-Локи был ее братом, возможно… да нет, конечно же, это он создал программу! Когда были снаряжены первые суда переселенцев, уже тогда в память компьютеров он ввел свою программу.

Отец подхватил ее мысль на лету:

— Он как Гегемон располагал для этого достаточной властью, и причины у него имелись. Эта секретная программа находилась полностью под его контролем, поэтому, случись какой мятеж или бунт, у него в руках все равно остались бы нити управления миром.

— А когда он умер, Демосфен, то есть его сестра, осталась единственной, кому был известен этот секрет! Ну, разве не замечательно? Мы раскусили их. Теперь осталось только очистить память наших компьютеров от программы.

— Только программа сразу снова загрузится через анзибль, этому будут способствовать ее копии на других мирах, — покачал головой отец. — Именно так она просуществовала все минувшие столетия: когда один компьютер ломался, программа автоматически загружалась в сменяющую его машину.

— Значит, мы должны одновременно отключить все анзибли, — предложила Цин-чжао. — И чтобы на каждой планете подготовили на замену компьютер, который никогда не был связан с этой программой. Отключить разом все анзибли, затем отключить старые компьютеры, подсоединить новые — и можно опять запускать анзибли. Она не сможет перезагрузиться, потому что ее не будет ни в одном из новых компьютеров. И тогда никто больше не посмеет покуситься на власть Конгресса!

— Вы не сделаете этого, — внезапно сказала Ванму.

Цин-чжао потрясенно взглянула на доверенную служанку. Неужели эта наглая девчонка посмела вмешаться в беседу говорящих с богами, и не только вмешаться, но еще и противоречить им?!

Но отец снисходительно отнесся к вопиющему нарушению всех приличий — он всегда был милостив, даже к тем, кто проявил по отношению к нему неуважение. «Я должна научиться вести себя так, как он, — подумала Цин-чжао. — Мне ни в коем случае не следует унижать слуг, даже если они жестоко оскорбят меня».

— Си Ванму, — произнес отец, — почему же мы не сделаем этого?

— Потому что, чтобы отключить разом все анзибли, вам надо будет связаться с другими планетами по тому же анзиблю, — объяснила Ванму. — Неужели эта программа позволит вам передать послание, которое приведет к ее неминуемой гибели?

Цин-чжао последовала примеру отца и как можно мягче возразила Ванму:

— Это всего лишь компьютерная программа — она не умеет воспринимать содержание сообщений. Тот, кто управляет ею, приказал, чтобы она перехватывала все послания, исходящие от флота, и скрывала следы передач Демосфена. Она не читает сообщений и не может решать, пропускать ей их или нет.

— Откуда ты знаешь? — спросила Ванму.

— Потому что в таком случае программа должна обладать… разумом!

— Но она и так должна обладать им, — возразила Ванму. — Она должна обладать способностью укрыться от любой другой программы, которая могла бы вычислить ее. Должна уметь передвигаться по памяти в поисках укрытия. Как она различает, от каких программ ей прятаться, если она не умеет читать и вникать в их суть? Может быть, она достаточно разумна, чтобы переписывать другие программы, снабдив их параметрами, которые бы не позволяли им заглядывать в места, где она, как правило, скрывается.

Цин-чжао в мгновение ока придумала сразу несколько объяснений, каким образом программа может стать достаточно разумной, чтобы улавливать содержание других программ, но не понимать человеческого языка. Однако в комнате присутствовал отец, и он первым должен был ответить Ванму. Цин-чжао ждала.

— Если такая программа существует, — сказал Хань Фэй-цзы, — естественно, она должна быть весьма разумной.

Цин-чжао была потрясена. Отец всерьез воспринял доводы Ванму. Будто бы та не была какой-то наивной девчонкой.