Ксеноцид

— Она должна быть настолько разумной, чтобы не только перехватывать разные сообщения, но и посылать их самой. — На мгновение отец замолк и, подумав немного, покачал головой. — Нет, то послание пришло от друга. Настоящего друга, ведь она рассказала мне такое, о чем больше никто не знал. Это послание было настоящим.

— Что за послание ты получил, отец?

— Оно пришло от Кейкоа Амаука; мы были близкими друзьями, когда я был еще совсем молод. Она приходилась дочерью одному ученому с Отахейти, который прилетел на нашу планету, чтобы проверить, как развились за два века Пути земные культуры. Но улетели они… вернее, их отослали весьма неожиданно… — Хань Фэй-цзы помедлил, будто раздумывая, следует ли раскрывать дочери секрет. Решившись наконец, он произнес: — Если бы она осталась, она могла бы стать твоей матерью.

Цин-чжао вздрогнула — ее испугала тайна, только что поведанная отцом. Он никогда не рассказывал ей о своем прошлом. И сейчас слова о том, что когда-то, помимо матери, которая родила Цин-чжао на этот свет, он любил другую женщину, прозвучали крайне неожиданно. Цин-чжао даже не знала, что ответить.

— Ее услали куда-то далеко-далеко. С той поры прошло тридцать пять лет. Треть моей жизни минула с тех пор, как Кейкоа покинула нашу планету. Но она только прилетела на место, какой-то год назад. И сегодня она прислала мне сообщение, в котором объяснялось, почему был выслан ее отец. Для нее наша разлука длилась всего год. Она по-прежнему считает меня…

— Своим возлюбленным, — договорила за него Ванму.

«Какая дерзость!» — про себя возмутилась Цин-чжао. Но Хань Фэй-цзы лишь кивнул. Затем он повернулся к терминалу и начал прогонять на дисплее какую-то информацию.

— Ее отец обнаружил, что самая важная земная культура на Пути дала отклонения в генах.

— Рис? — спросила Ванму.

Цин-чжао рассмеялась:

— Да нет, Ванму. Самой важной земной культурой на этой планете являемся мы, люди.

Ванму выглядела слегка огорошенной. Цин-чжао потрепала ее по плечу. Вот так вот — отец слишком вольно отнесся к Ванму, позволил ей счесть, будто она разбирается в вещах, которым никогда не обучалась. Ванму следует то и дело напоминать о ее месте, чтобы она не заносилась в мечтаниях слишком высоко. Нельзя позволить девушке возомнить, будто по силе ума она может сравниться с говорящими с богами, иначе ее жизнь будет наполнена горьким разочарованием.

— Он заметил, что в генах некоторых жителей Пути наметились значительные, искусственно приобретенные отклонения, но стоило ему только сообщить об этом, как немедленно пришел приказ о его переводе. Ему мягко намекнули, что человек не входит в сферу его профессиональных обязанностей.

— А почему она перед отлетом не сказала тебе об этом? — спросила Цин-чжао.

— Кейкоа? Она не знала. Она была еще совсем юной, в том возрасте, когда большинство родителей предпочитают не сообщать детям о проблемах взрослых. Ей было столько же, сколько тебе сейчас.

Это сравнение снова наполнило Цин-чжао страхом: ее отец любил женщину, которая была так же молода, как сама Цин-чжао; таким образом, отец считал, что для замужества это самый подходящий возраст. «Нет, ты не сможешь отослать меня в дом чужого мужчины!» — воскликнула она про себя, однако частичка ее женской натуры с нетерпением ждала минуты, когда она впервые познает суть загадочных отношений, существующих между мужчиной и женщиной. Но, несмотря на все отчаяние и желание, от нее ничего не зависело; она будет послушно исполнять волю отца, не более.

— Но во время перелета, будучи очень расстроенным, отец ей все рассказал. Ты только представь себе — всю жизнь он посвятил своему делу, и вдруг его так резко отстранили! Когда год назад они прибыли на Угарит, он все же нашел в себе силы вернуться к работе. Кейкоа же погрузилась в учебу и постаралась выбросить это из головы. Но несколько дней назад ее отец вдруг наткнулся на старый отчет о группе ученых, так же неожиданно изгнанных с Пути еще на заре освоения планеты. Он сложил вместе кусочки головоломки и поделился сомнениями с Кейкоа, и она, вопреки его настойчивым пожеланиям, связалась сегодня со мной.

Хань Фэй-цзы отметил на дисплее пару абзацев, и Цин-чжао внимательно прочитала их.

— Та группа ученых изучала случаи проявления МПС? — удивилась она.

— Нет, Цин-чжао. Они изучали людей, которые вели себя так, будто были поражены МПС, но этого не могло быть, так как оснований для возникновения эпидемии МПС не было; кроме того, больные не поддавались лечению средствами, обычно легко расправлявшимися с МПС.

Цин-чжао припомнила, что ей было известно о МПС. Пораженные им люди начинали вести себя, словно говорящие с богами. Она вспомнила, что после того, как впервые столкнулась с мытьем рук, и вплоть до момента, когда ее подвергли испытанию, ей некоторое время давали лекарства, чтобы проверить, не пройдет ли у нее стремление постоянно мыть руки.

— Они изучали говорящих с богами, — пробормотала она. — Пытались найти биологическую причину наших обрядов очищения.

Сама мысль об этом показалась ей настолько оскорбительной, что она едва сумела вымолвить фразу.